Око Гора

– Рамос рассказал мне о твоем предложении, – сообщил Пагош, все еще не глядя на меня. – От всего сердца благодарю тебя, Тенра, но думаю, что нам лучше вернуться к нему.

– У нас сейчас есть на что жить, ибо многие врачи из Дома Жизни посылают сюда своих помощников за лекарствами и снадобьями, если тебя это беспокоит. И в результате Хари знает обо всем, что происходит, больше, чем целая армия шпионов, особенно если дело касается того, какого командира Фараон недолюбливает больше других, или чья жена спит с другим мужчиной. Или женщиной.

Он надкусил фигу, которую взял из чаши, стоявшей на столе.

– Если я поселюсь в твоем саду, словно птица, я могу сделать что-нибудь глупое и выдать вас обоих.

– Ты? Глупое? – Я лишь удивленно покачал головой. – А что насчет Мерит? Или ты не дал ей права выбирать? – Пагош наклонился, чтобы достать что-то из корзины, и подал мне кусок папируса.

– Она послала это, желая показать, что повторяет уроки Асет. – Я посмотрел, что там написано. Мои мысли с тобой. – Сначала, когда Асет появлялась в доме Узахора, она читала Мерит вслух. Написанные давно любовные стихотворения или поучительные рассказы, превращая это в игру. Однажды она зачитывала отрывки из дневника, который вела великая Царица, чье сердце было разбито потерей собственного младенца. Потом Мерит рассказала мне, что и ее сердце ощутило боль Царицы. Таким образом она поверила в магию слов. А поняв, что Царица страдала так же, как и она сама, стала чувствовать себя не такой одинокой. Не такой… ущербной. – Пагош нахмурился. – Это ее слова, не мои, и я запретил ей так говорить. – На секунду он замолчал, а я задумался, как ему удается сказать столько много таким малым количеством слов. – В том, что у Мерит больше не было детей, я вижу волю богини, давшей нам другое предназначение. Так что Мерит охотно вернется к Верховному Жрецу и к женщинам, служащим его тахут. – Пагош допил пиво и поднялся, прервав сон Тули о погоне за кроликом. – Моя жена никогда в этом не признается, но после того, как ее разлучили с Асет, у нее появилось время подружиться с другими служанками. – Он намотал грязную тряпку на указательный палец. – Например, с молодой вдовой по имени Амонет.

– Если тебе интересно, почему я туда больше не хожу, – сказал я, чтобы Пагошу не приходилось спрашивать, – то не в ней причина. На Амонет приятно смотреть, и она весьма талантливо умеет удовлетворить мужчину. Но продолжать отношения, если я не намереваюсь сделать ее своей женой, – это не маат. В моей жизни и так слишком много женщин. Нофрет и Тамин. Ипвет. Большего не вынесет никакой мужчина.

– Будешь ждать дальше, суну, и у тебя не останется детей, которые будут помнить твое имя после того, как ты уйдешь между гор на запад.

– Если то, чем я занимаюсь в этой жизни, – не достаточный повод помнить меня, то мое имя этого не заслуживает. Я, как и ты, Пагош, верю, что предначертание богов состоит в том, чтобы я заботился о чужих детях, а не о своих. – Он кивнул, а я облегченно вздохнул – как выяснилось, слишком рано, поскольку в его колчане осталась еще одна стрела.

– Я заметил, что ты не упомянул Асет среди женщин, с которыми тебе приходится мириться. Почему это, интересно? – Ответа он ждать не стал – сразу пошел через сад, а мне пришлось задуматься о недосказанном.

День 29-й, третий месяц засухи

Ночью пришел человек, которого в детстве знал Хари, и попросил помочь его жене. Успокоенный темнотой и тем, что Асет уже два месяца не выходила за пределы моих владений, я разрешил ей пойти со мной, и этот бездумный поступок чуть не довел ее до беды.

По пути Хари сообщил нам, что Пепи за кражу хлеба приговорили к десяти годам каторжных работ в шахтах Синая, и вернувшись в родной город он нашел работу – резать камни для столба, который Хоремхеб решил воздвигнуть перед храмом Амона. Глиняная хибара, к которой привел нас Хари, выглядела достаточно чистой, если не считать дыма от единственной масляной лампы. Но тот факт, что у рабочего нет соли, благодаря которой лампа не будет загрязнять воздух, которым он дышит, – признак несправедливо малого жалованья и многое говорит о том, кто ему платит.

– Я считал, что мой бог излечит все болезни, если мы будем следовать его примеру, поддерживать чистоту и относиться ко всем живым существам с любовью, – признался Пепи, – но я не могу просто смотреть на нее и молиться. – У него не хватало нескольких зубов, дыхание было шумным – признак болезни легких, которая поражает почти всех камнетесов, – но беспокоился он лишь за жену.

– Кровотечение – плохой признак, – согласился я. В животе женщины движения я не почувствовал, и дал ей снадобье, которое помогло бы вытолкнуть младенца – живого или бездыханного, – а Асет тем временем пыталась успокоить и подбодрить женщину. Хари сделал шаг назад и вышел на улицу – как я думал, для того, чтобы сохранить достоинство женщины, хотя теперь понимаю, что он просто хотел нас охранять.