Око Гора

На скошенных коричневых полях начали появляться стаи белых ибисов, ведь им, как и Тоту, известен секрет половодья, обновляющего нашу почву, и поэтому им не приходится зависеть от того, когда Песья Звезда[62] велит им лететь на север. Наверняка поднимающиеся воды Матери Реки уже недалеко, но приходится ждать, прежде чем мы узнаем, будет ли воды сколько нужно или слишком много, и она снесет и дома, и скот, а также каналы, которые питают расположенные выше поля; и это нелегкое время для всех нас. Асет делает кукол из кукурузной шелухи для святилища Хапи[63], на праздник Нового года и чтобы утихомирить капризного бога реки.

Обычно она помогает Хари в аптеке, но наши будни изменились и в других отношениях. Теперь по вечерам Асет надевает тонкие каласирисы, которые она носила, когда была женой Узахора, а потом идет со мной ужинать. А сегодня я заметил, что она начала отпускать волосы. Но когда я заговорил об этом, Асет лишь пожала плечами и улыбнулась – как мне показалось, немного виновато. Потом я спросил ее мнения по поводу одного больного ребенка, а она вспомнила мужчину, нога которого усыхала, пока он уже не мог ставить ее на землю.

– А у тех, у кого лихорадка, ноги не отнимаются. – Я подождал: Асет часто строит свои мысли так же, как каменщик кладет кирпичную стену. – Живот женщины напрягается, когда она тужится, чтобы вытолкнуть ребенка, это вызывает еще и боль. Но напряжение усиливается и спадает, словно волны, бьющиеся о берег, после того, как проплывет лодка. А когда у Узахора болела рука? Может, тоже напряжение?

– Его боль была признаком того, что начинает отказывать сердце.

– Значит, напряжение в сердечной мышце, а не мышцах руки. – Я отвлекся от еды, ибо мне стало любопытно, что последует дальше. – В обоих типах сосудов, или только в тех, которые я нарисовала на карте красным? – Эти слова прозвучали, словно эхо моего собственного голоса, когда я говорил Сенмуту, что необходимо научиться задавать правильные вопросы.

Раньше я всегда спрашивал, как кровь движется по телу, а не как она туда попадает. Но, наверное, это и может оказаться правильным вопросом.

17

Выходя из больницы, Кейт сощурилась от солнца, а когда открыла дверцу «мерседеса» Макса, ее окатила волна тепла, словно летом. Тогда она решила отправиться в магазин. К трем часам Кейт принеслась в Графический центр, на редкость счастливая. И ей было удобно в хлопчатобумажном костюме, который она только что купила.

Мэрилу сразу же ее заметила и подозвала к столу.

– Как же я рада тебя видеть. Он нас до… – Она осеклась, словно увидела самого дьявола.

– Привет, – сказал Макс, осмотрев Кейт с головы до ног, а потом заглянул в глаза. – Я уже начал беспокоиться, – думал, ты потерялась или что еще.

– Я ходила по магазинам.

Она повернулась, чтобы юбка расправилась и чтобы продемонстрировать топик с вышивкой и рубашку в тон. Все было одного цвета – серовато-горчичного, поэтому ее глаза казались почти зелеными.

– Я заметил. Значит ли это, что Тинсли подписал чек на кругленькую сумму?

– В основном это значит, что в одежде, которую я взяла с собой, слишком жарко в такую погоду, – ответила она, идя за ним по коридору.

– Ну, рассказывай, – подтолкнул Макс, когда они зашли в его кабинет. Кейт разложила на столе эскизы, сделанные в больнице, на которых пошагово был изображен новый способ лечения треснувшей коленной чашки, изобретенный Майком Тинсли. Макс бегло окинул их взглядом, а потом взял рисунок, на котором был изображен сам Тинсли с бинокулярными очками на лбу.

– Я думала, что оборудование будет изображено на фотографиях, – объяснила Кейт, – так что постаралась зафиксировать все так, как увидела, – ауру возбуждения в самом начале, нарастающее напряжение, расслабление, следующее за самой важной частью работы, когда все попадают на знакомую территорию и все заканчивается. И этот рисунок оказался переломным. – Кейт ненадолго замолчала. – Ты знаешь, что при операции он включает Малера[64]? – Макс покачал головой и подождал продолжения рассказа. – Я буду делать всю книгу, и сама решать, какие места иллюстрировать и как. Тинсли хочет, чтобы все процедуры сопровождались покадровыми зарисовками вроде этих, чтобы показать психологию, окрашивающую все, что студент или стажер делает или не делает, независимо от уровня мастерства – надо показать то, что у нас у всех общее: человечность. Одно дело – нарисовать точную картинку, другое – изобразить все так, чтобы врач не забывал, что работает с человеком. Думаю, именно тут я поняла, что это шанс сделать что-то важное, а не просто работа по найму.

Произнеся это, Кейт поняла, что как раз необходимость отображать в медицинских иллюстрациях человечность и двигала ее желанием рисовать с того самого момента, когда она ушла из мединститута; это повлияло не только на стиль ее набросков, но и на манеру подачи рисунков. Вот что Макс с самого начала пытался сказать о ее работе.

Кейт постаралась улыбнуться ему, но губы задрожали, так что вместо этого она его обняла. Макс обнял ее в ответ и потерся щекой о ее волосы.