Око Гора

Какое-то время искрящееся счастье на лице Асет чередовалось с ужасной грустью, отражая радость предвкушения неизвестных приключений и тоску по любимым людям, которых приходится покидать. Остается только Тули. Пагош должен будет вернуться в Уасет, когда передаст нас в руки Сенмута, хотя он и пообещал приехать в течение года еще раз с вестями от Рамоса и Небет. И от Хари, который продолжает работать в «Оке Гора», но уже под началом Мены.

Мы стояли вместе на палубе и любовались пейзажами. Сначала мы проплыли несколько глиняных хижин, стоявших на краю зеленого поля, – там жили феллахи, потом мужчину и быка с сохой – лемех в деревянном креплении располагался под острым углом и глубоко врезался в почву. За зеленой полосой к западу лежали каменистые холмы и утесы, а на востоке до самого горного хребта тянулась широкая пустыня, образуя непроходимый барьер для племен грабителей, живущих за Красным морем.

Только когда мы проплыли длинную вереницу женщин и детей с вилами и граблями, Асет нарушила молчание:

– Тенра, ты столько всего оставил. Город, который ты считал домом. Друзей. «Око Гора». Ты же растил этот сад годами. Место, где ты проводил опыты.

– Мои друзья ведь – и твои друзья, а «Око Гора» будет существовать и без меня. Как сказал твой отец, риск для тебя со временем пройдет. А пока мы будем продолжать лечить больных, как и раньше, может быть, в Доме Жизни у Сенмута. – Я старался не давать волю подозрениям о том, что она наконец нашла способ соединить с ним свою жизнь.

– Так чем же я рисковала? – задумчиво произнесла Асет. – Еще один месяц, может, год, заключенная в стенах твоего сада, скрывая истинные чувства? – Она предпочитала смотреть, как ветер надувает парус, не встречаясь взглядом со мной. – Я вынудила тебя сделать то, о чем ты теперь жалеешь?

– Это ты так думаешь?

– Нет, – призналась она с забавной полуулыбкой.

– Да-а? – протянул я. – Почему же?

– Ты думаешь, я не замечала твоего голодного взгляда, когда ты забывал его спрятать? Как ты смотрел на меня, когда думал, что я не вижу? Что происходит с твоим телом, когда ты смотришь на мою грудь? – Наконец Асет повернулась ко мне. – Я старалась вести себя смирно, ждала, пока ты первый заговоришь, но…

– Мне тридцать девять лет, а тебе – всего семнадцать! Это ты учла?

– Между некоторыми людьми возраст ничего не значит. Между тобой и Сенмутом, например. – И она была права. То, что я отличаюсь от многих врачей, больше вызвано моими склонностями, а не возрастом или опытом. А подход Сенмута к исследованию причин болезни и его недовольство по поводу недостаточных ответов на старые вопросы очень напоминают меня. Именно поэтому он и сдружился с Меной.

– Я имею в виду наши бренные тела, а не мысли, – ответил я, стараясь говорить то, что велел мне ка, даже если сердце отказывалось в это верить. – Что, если через пять лет я уже не смогу удовлетворять желания твоей плоти?

– Этого не случится, если ты научишь меня доставлять тебе удовольствие.

Пагош был на корме, разговаривал с капитаном, и нас никто не слышал. Я обнял Асет за плечи и притянул ее к себе.

– Мы будем учить друг друга, – сказал я, касаясь ее нежных кудрей. На мне была рубаха с длинными рукавами и передник, а Асет накинула на плечи шерстяную шаль, ибо на реке постоянно дует ветер и в это время года прохладно, даже когда Атон на небе. К ее коже я даже не прикоснулся, и еще резче осознал, как ее маленькое тело гармонирует с моим – ее голова встает под подбородок, грудь помещается во впадину под моей, а таз закрывает мои половые органы.

Тем не менее мое блаженство оказалось недолгим, поскольку Асет подалась назад, чтобы посмотреть мне в лицо:

– Поэтому ты настоял на том, чтобы в брачном договоре не было пункта об измене? – Я пожал плечами, но она не сводила с меня взгляда. – Тенра, мы отличаемся не только возрастом. Я не все могу изменить, так что, вероятно, ты устанешь от меня.

Я повернулся и обнял ее.

– Никогда. Клянусь, что ты будешь со мной до тех пор, пока Ра не проплывет по небу в последний раз, или пока Исида не перестанет плакать по Осирису, – я не знаю, что раньше.

– Правда? – Губы Асет коснулись моей щеки, и у меня вдоль позвоночника пробежала дрожь. И не только. Я прижался к ней бедрами, чтобы показать, что и в этом отношении люблю ее, и что прочесть о возбуждающемся мужском половом органе в моих медицинских свитках или даже увидеть его под передником – это не то же самое, что впустить его в себя. Отчасти я сделал это для того, чтобы возбудить в ней любопытство, а также чтобы Асет начала считать вероятным то, что раньше считала лишь возможным. А это, в свою очередь, может породить сексуальное желание. Я хотел, чтобы к наступлению темноты она так же хотела этого, как хочу я уже сейчас.