Око Гора

– Не думаю, что он об этом знает. Вот Шери – да. Поэтому Мена начал брать ее с собой, когда шел к тебе. Помнишь? – Я кивнул. – К тому времени Небет отказывалась даже говорить об этом, боясь, что демоны лишат ее дара речи. Я пыталась делать вид, что не замечаю, как она напугана, и старалась рисовать картинки побыстрее, все время рассказывая о том, как мой ка направляет мои глаза, чтобы видеть, чем занимаются персонажи на рисунках, а потом разговаривает, направляя руки. – Асет дотронулась до моей щеки. – Это ты научил меня. – Одного ее касания всегда было достаточно, чтобы мое тело ожило и ушли все остальные мысли, и сегодня было так же.

Хотя когда я вспоминаю об этом сейчас, меня беспокоит не то, что сказала Асет, а то, чего она не сказала. Я так и не заговорил с ней о том, зачем ей все эти истории в свитках. Хотя, если бы не они, Асет не стала бы моей женой. Так что кто я такой, чтобы спрашивать, чем руководствуются боги, управляя нашей судьбой?

День 3-й, второй месяц засухи

Я встал рано и работал за столом, и вдруг услышал крик Асет. Я побежал сперва в детскую, потом в нашу спальню, и обнаружил, что она сидит на полу, а по ее щекам текут слезы. Она прижимала к груди Тули, качая его безжизненное тело, моля богов позволить ему остаться.

Я положил руку жене на плечо, она посмотрела на меня, и я заметил загнанный взгляд, который видел лишь однажды – в ту ночь, когда ее любимая Анхес погибла от рук ее матери. Их общей матери.

– К-когда я встала с лежанки, Тули не открыл глаза, т-так что я хотела сказать ему, что я… – Она набрала воздуха. – Он б-был уже холодным.

– В последние месяцы у него сильно болели суставы, – прошептал я, стараясь утешить ее. – Шестнадцать лет – это очень много для собаки.

– Но это так непохоже на Тули, он ушел, даже не разбудив меня… даже не попрощавшись. – В ее голосе слышалось столько боли, что меня обуял ледяной ужас: я испугался, что это страшное отчаяние захватит ее навсегда. Несомненно, Тули любил хозяйку больше жизни, и она раскрывала ему все секреты своего сердца, причем некоторые таила даже от меня. Асет стала бы отрицать это, но пес знал ее лучше, чем она сама.

– Его ка ускользнул ночью, чтобы не печалить тебя, – шептал я, и когда она разрыдалась так, что затряслась всем телом, мне немного полегчало.

Потом Асет сама вымыла его, завернула в чистую ткань и отнесла в Дом Украшения, но сначала послала известие Сенмуту и попросила его убедить жрецов, чтобы мне разрешили выпотрошить ее дорогого друга. Мы вместе уложили его тело, посыпав измельченной травой и специями, в такой позе, словно он гонится за кошкой, и засыпали содой. Но как я ни старался, Асет все еще чувствует себя покинутой, и уединилась в таком месте, где никто не сможет ее потревожить. Даже Мери.

День 11-й, четвертый месяц засухи

Асет помогла жрецу сем положить Тули в специальный ящик, который сделала сама из благоухающего дерева и нарисовала на крышке весы с сердцем Тули и пером истины, наклоненные в его пользу. Потом она отнесла своего верного товарища в наш сад, и мы с Сенмутом положили Тули в землю под его любимым деревом – старой плакучей ивой. Кики держала Мери за руку, а я читал стихи, которые Асет выбрала из «Книги выхода в день», а потом мы уселись около его вечного дома, чтобы разговеться. Когда мы подняли чаши с вином, чтобы благословить Тули в путь, я задумался: если даже я скучаю по его улыбке, которую привык видеть, возвращаясь в покои, то каково же Асет?

Год десятый правления Хоремхеба (1338 до н. э.)

День 10-й, третий месяц всходов

Жена Хикнефера принесла сына, и как только встало солнце, Сенмут поплыл в Уасет. Ожидая, чем закончится это предприятие, Асет начала делать рисунки к медицинскому тексту, который я пишу о женских проблемах, – она давно настаивала на том, что надо этим заняться. Она уже иллюстрировала другие мои медицинские свитки, один из которых был отдан в архив Сенмута, а второй предназначен для личной библиотеки Мены, и Сенмут увез его с собой.

День 14-й, четвертый месяц посева

Этой ночью мы оба никак не могли уснуть.

– Ты так нежно меня обнимаешь, – прошептала Асет, уткнувшись мне в грудь, – боишься, что я разорвусь?

– Я лишь хотел усилить твои чувства. В следующий раз, если захочешь…

– Ты знаешь, почему я больше не могу зачать? – В этот миг я будто вновь увидел, как кровь хлынула у нее из влагалища, но покачал головой. – Разве ты не хочешь сына, который будет продолжать начатое тобой дело? – продолжала она. – И восхвалять твое имя, когда тебя не станет?