Око Марены

Поэтому Ингварь Игоревич принял решение отправить своего первенца на самостоятельное княжение всего лишь полгода назад, после той злосчастной зимней охоты, когда от рук шатучих татей изрядно пострадал и едва не умер от ран гостивший у них в ту пору ожский князь Константин. Именно приключившееся с ним несчастье и навело старшего Ингваря на мысль о бренности всего живого. Ныне жив, а там кто ведает, когда господь приберет его к себе, так что лучше побеспокоиться о своих сынах загодя, пока сам в силах посмотреть, как будут править, да подсказать что-то, если понадобится.

Все прочие для самостоятельного княжения были слишком малы, а вот первенцу, Ингварю-младшему, он выделил в удел небольшой городок Зарайск, стоявший на реке Осетр. Для начала правления лучшего места и представить нельзя. Окруженный со всех сторон дремучими лесами городок был мал, а жители селищ, относящихся к нему, нрав имели тихий и спокойный, так что событий почти не случалось и никаких сложностей не предвиделось. Словом, еще до весеннего половодья уже не какой-то там княжич, а полноправный удельный князь Ингварь Ингваревич выехал в Зарайск. Пока обосновался, пока вник во все, пусть не до самых тонкостей, но более-менее основательно, прошла половина лета, и ничто вроде бы не предвещало беды.

Но в конце месяца зарева[25] в его хоромы поздно ночью ворвался черный гонец[26]. Одежда его была покрыта запекшейся кровью, а левая рука от самого плеча и до локтя была неумело замотана какой-то грубой серой тряпицей и плетью свисала вниз. Едва войдя в княжий терем и увидев вышедшего молодого Ингваря, гонец рухнул на половик, успев прошептать лишь два слова: «Беда, княже».

Более внятные сведения удалось получить от раненого дружинника лишь ближе к утру, когда он, периодически впадая в беспамятство от неимоверной усталости, поведал потрясенному Ингварю о том, что случилось на княжеском съезде близ села Исады в Перунов день.

Правда, в самом шатре, где пировали князья, воина не было, а потому, что именно там стряслось, он пояснить не мог. Зато как напали на них люди из боярских дружин князя Константина — видел воочию. Бились недолго, уж очень неожиданно и врасплох их захватили, но вислоусый старый Пожар, ходивший у Ингваря Игоревича в сотниках, успел повелеть ему и еще троим скакать в Зарайск и Переяславль Рязанский, дабы упредить домочадцев князя о случившемся, а сам с остатками дружины решил пробиваться к шатру, где находился Ингварь Игоревич с остальными князьями.

Что именно произошло с отцом молодого князя, равно как и с его боярами, дружинник не ведал, однако когда уже забирался на коня, то почудилось ему, что услышал он голос Ингваря Игоревича, и слово «предатель», выкрикнутое им, гонец запомнил накрепко. И хоть кому оно было адресовано — тоже неведомо, но, учитывая, что подлое нападение было организовано людьми бояр князя Константина, особо гадать не приходилось.

Первая мысль Ингваря — куда только подевалась недавняя степенность — немедля скакать к батюшке на помощь. Хорошо, что удержали старшие дружинники. И впрямь, сейчас это не имело смысла — коль жив, так сам, наверное, поспешает в свой град, а коли нет, чем тут поможешь? Следовательно, и ему самому тоже необходимо в Переяславль Рязанский.

Во-первых, дождаться возвращения отца или, на худой конец, выяснить, что с ним стряслось, а во-вторых — причем не дожидаясь возвращения, а сразу — предстояло начинать срочно готовить к обороне сам город. Ну и, в-третьих, — ободрить мать, Всеславу Мстиславну, а коль понадобится, то и утешить в горе. Опять же и братья меньшие там остались. Давид с Романом совсем большие, одному пятнадцать годков, другому четырнадцать. Глеб поменьше — ему этой осенью лишь десять минет, а Олегу и вовсе едва пятый пошел. И если что — хотя от мысли, что батюшка погиб, Ингварь и открещивался, но она все чаще и чаще приходила на ум, — то получалось, что удельный князь Зарайска в одночасье должен взвалить на свои плечи все огромное хозяйство отца.

Уходили в Переяславль налегке, но из полусотни дружинников, которых выделил сыну Ингварь Игоревич, отправляя его в Зарайск, молодой князь все-таки оставил с десяток во главе с самым опытным — кряжистым Костарем, наказав спешно собрать рать из мужиков близлежащих деревень. Дело это обещало быть долгим, а посему заняться им надлежало немедленно.