Око Мира

Перрин, быстро поразмыслив, кое-что для себя решил. Он полагал, что Лудильщики все время должны чего-то опасаться, судя по всем этим разговорам о том, что лучший выход из опасного положения — убежать прочь, но ни один из тех, кто страшится опасности, даже и помыслить не мог бы о переходе через Айильскую Пустыню. Из всего услышанного им раньше следовало, что ни один здравомыслящий человек не стал бы пытаться пересекать Пустыню.

— Если это какая-то история про песню, — начал было Илайас, но Раин покачал головой.

— Нет, мой старый друг, не о песне. Я не уверен, что вообще знаю, о чем она. — Он повернулся к Перрину. — Молодые Айил часто бродят по Запустению. Некоторые из молодых уходят в одиночку, отчего-то считая, что они призваны убить Темного. Большинство ходит небольшими группами. Охотиться на троллоков. — Раин сокрушенно покачал головой, и, когда он продолжил, голос его стал мрачен. — Два года назад отряд Народа, пересекавший Пустыню в сотне миль к югу от Запустения, наткнулся на одну из таких групп.

— Молодые женщины, — столь же скорбным голосом, как у мужа, вставила Ила. — Совсем юные девушки, почти девочки.

У Перрина вырвался вздох удивления, и Илайас криво улыбнулся ему.

— Айильские девушки не ведут хозяйство и не занимаются стряпней, если они того не хотят, парень. Вместо этого те, кто хочет стать воином, вступают в одно из своих воинских обществ — Фар Дарайз Май, Девы Копья, и сражаются бок о бок с мужчинами.

Перрин покачал головой. Илайас усмехнулся, глядя на его лицо.

Раин вновь вернулся к рассказу, отвращение и недоумение смешались в его голосе.

— Все молодые женщины, за исключением одной, были мертвы, и оставшаяся в живых умирала. Она ползла к фургонам. Ясно было: она знала, что они — Туата'ан. Ее отвращение превосходило боль, но у нее было послание столь для нее важное, что она должна была обязательно передать его кому-нибудь, пусть даже нам, прежде чем позволить себе умереть. Мужчины пошли посмотреть, не могут ли они помочь остальным, — по ее кровавому следу, но все девушки были мертвы, а вокруг них лежали убитые троллоки, в три раза превосходящие их числом.

Илайас сел прямо, едва не выронив трубку изо рта.

— На сотню миль в Пустыню? Быть не может! Дьевик К'Шар, так троллоки называют Пустыню. Гиблая Земля. Да они не прошли бы на сотню миль в Пустыню, даже гони их все Мурддраалы в Запустении!

— Вы ужасно много знаете о троллоках, Илайас, — сказал Перрин.

— Продолжай свою историю, — угрюмо сказал Илайас Раину.

— По добыче, которую с собой несли Айил, стало ясно, что они возвращались из Запустения. За ними следом шли троллоки, но, судя по следам, лишь немногим из них удалось уцелеть после убийства Айил. Что до девушки, то она никому не давала прикоснуться к себе, даже чтобы перевязать раны. Но она вцепилась в куртку Ищущего того отряда, и вот что она сказала, слово в слово. «Губитель Листьев вознамерился ослепить Око Мира, Потерянный. Он намерен убить Великого Змея. Предупреди Народ, Потерянный. Пламенноглазый идет. Скажи им, пусть готовятся к Тому, Кто Идет с Рассветом. Скажи им...» И потом она умерла. Губитель Листьев и Пламенноглазый, — добавил Раин для Перрина, — так Айил называют Темного, но прочего из этих слов я не понимаю. Однако девушка считала это достаточно важным, раз обратилась к тем, кого явно презирала, чтобы передать такое послание со своим последним вздохом. Но кому? Мы сами — Народ, но, по-моему, вряд ли оно предназначено нам. Айил? Они не стали бы нас слушать, попытайся мы рассказать им о происшедшем. — Он тяжело вздохнул. — Она назвала нас Потерянными. Никогда не предполагал раньше, насколько сильно они нас не любят.

Ила опустила вязание на колени и ласково погладила мужа по волосам.

— Что-то они узнали в Запустении, — задумчиво сказал Илайас. — Но все лишено всякого смысла. Убить Великого Змея? Уничтожить само время? И ослепить Око Мира? Все равно что сказать, будто он собирается уморить голодом скалу. Может быть, она бредила, Раин. Раненая, умирающая, она могла утратить представление о том, что реально, а что — нет. Может, она даже не понимала, кто были эти Туата'ан?

— Она понимала, о чем говорила и кому она это говорила. Нечто более важное для нее, чем собственная жизнь, а мы этого даже понять не можем. Когда я увидел, как ты входишь к нам в лагерь, то решил, что, наверное, мы найдем разгадку, поскольку ты был... — Илайас сделал быстрое движение рукой, и Раин сказал совсем не то, что собирался, — ...и останешься нашим другом и знаешь о многом необычном.

— Не об этом, — сказал Илайас тоном, который положил конец беседе. Повисшую у костра тишину нарушали музыка и смех, долетающие из разных концов закутанного в ночные покровы лагеря.