Око Озириса

— Я надеюсь, что вы зайдете к нам на чашку чая, — сказал Торндайк; и так как я охотно согласился, он взял меня под руку. Мы пересекли двор и направились к казначейству.

— Не подумываете ли вы покинуть изголовье больного и последовать нашему примеру — превратиться в юриста? — спросил меня Торндайк.

— Разве и Джервис стал юристом? — воскликнул я.

— Действительно, стал, черт возьми! — ответил Джервис — Я живу паразитом при Торндайке.

— Не верьте ему, Барклей, — вмешался Торндайк. — Он — мозг нашей фирмы. Я придаю ей только респектабельность и изэестный моральный вес. Но что вы делаете теперь?

— Я заменяю Барнарда. У него практика в Феттер-Лейне.

— Я знаю, — сказал Торндайк. — Мы встречаем его иногда. Он выглядел очень плохо последнее время. Он сейчас в отпуску?

— Да. Он отправился в Греческий Архипелаг на судне, промышляющем торговлей коринкой.

— В таком случае, — сказал Джервис, — вы теперь здешний районный врач. Наверное, вы стали чертовски важным?

— Однако, судя по тому, что вы здесь гуляли на досуге, когда мы встретились с вами, ваша практика должна быть не слишком утомительна, — добавил Торндайк — Она вся, должно быть, сосредоточена в этом районе?

— Да, — ответил я. — Мои пациенты по большей части живут на расстоянии полуверсты от амбулатории. Ах, да, я вспомнил об одном очень странном совпадении! Мне кажется, оно должно заинтересовать вас.

— Вся жизнь состоит из странных совпадений. Только литературные критики удивляются им. Но расскажите, в чем дело?

— Оно связано с одним случаем, о котором вы говорили в госпитале, года два тому назад. Вы говорили об исчезновении человека при весьма таинственных обстоятельствах. Этого человека звали Беллингэм. Вы помните?

— Египтолог? Да, я хорошо это помню. В чем же дело?

— Брат его — мой пациент. Он, живет в Невиль-Коурт со своей дочерью, и мне кажется, что они так же бедны, как церковные крысы.

— Да? — сказал Торндайк. — Это очень интересно. Они, видимо, внезапно потеряли все свое состояние. Если я не ошибаюсь, его брат жил в собственном, довольно большом особняке?

— Да, совершенно верно. Я вижу, что вы помните все, связанное с этим делом.

— Дорогой мой, — воскликнул Джервис, — Торндайк никогда не забывает подобных вещей. Он ведь нечто вроде судебно-медицинского верблюда. Проглатывает сырьем различные факты как из газет, так и из других источников, а потом, в часы досуга, мирно пережевывает их. Удивительная привычка! Стоит какому-нибудь факту появиться в газетах или в суде — Торндайк целиком проглатывает его. Потом все как будто замирает и забывается. И вот через год, через два, это дело опять всплывает наружу, но уже в новой форме, и к величайшему нашему удивлению оказывается, что Торндайк успел уже его разобрать. Недаром за этот промежуток он не раз пережевывал свою жвачку!

— Вы видите, — сказал Торндайк, — мой ученый друг любит смелые и сложные метафоры. Однако, по существу, он прав, несмотря на свои туманные выражения. Впрочем, сначала вы выпьете чаю, а потом расскажете нам подробнее о Беллингэмах.

Продолжая беседовать, мы подошли к квартире Торндайка. Войдя в обширную, красивую, обшитую панелями комнату, мы застали там небольшого человечка, аккуратно одетого в черное, расставлявшего на столе чайные чашки. Я посмотрел на него с любопытством. Он мало походил на слугу. Что-то странное было в его внешности. Его спокойная, полная достоинства манера держать себя и серьезное, умное лицо заставляли думать об интеллигентной профессии и только ловкие, проворные руки обличали в нем умелого слугу.

Торндайк задумчиво посмотрел на поднос с чашками и потом взглянул на своего слугу.

— Я вижу, вы поставили три чашки, Поультон, — сказал он. — Каким образом вы узнали, что я приведу к чаю гостей?

В ответ на это маленький человечек приятно улыбнулся, как-то странно сморщив свое лицо.

— Я случайно выглянул из окна лаборатории, в то время, как вы повернули за угол, сэр, — сказал он.

— Как это просто! — сказал Джервис — А мы-то надеялись, что тут скрывается что-то загадочное, чуть ли не телепатическое!

— Простота — душа совершенства, сэр, — возразил Поультон, оглядывая чайный прибор, чтобы убедиться, не забыл ли он чего-нибудь и, высказав свой удивительный афоризм, бесшумно скрылся.

— Возвратимся к делу Беллингэма, — сказал Торндайк, налив нам чаю. — Не узнали ли вы каких-нибудь фактов, касающихся заинтересованных лиц, — таких, конечно, о которых вы могли бы нам поведать?

— Я узнал две или три вещи и уверен, что сообщив их вам, я никому вреда не причиню. Я узнал, например, что Годфри Беллингэм, мой пациент, внезапно потерял все свое состояние приблизительно ко времени исчезновения его брата.

— Это действительно странно, — сказал Торндайк. — Понятнее было бы, если бы произошло обратное. Почему он мог вдруг обеднеть? Впрочем, может быть, он получал от брата регулярное пособие?

— Нет, вот это именно и поразило меня. Мне кажется, что в этом деле есть какие-то странности и юридически оно очевидно запутывается. Возьмите хотя бы завещание. С ним много приходится хлопотать.