Око Озириса

Я отложил его и, раскрыв коробочку, стал рассматривать кольцо. Да, это была копия, но очень точно передававшая уникальность оригинала; к тому же кольцо напомнило мне дарительницу. Нежное и тонкое, оно, изготовленное из золота, серебра и инкрустированное красной медью, поражало неповторимой изысканностью. Едва я надел его на палец, изящный глазок из голубой эмали взглянул на меня так ласково, что я ощутил себя в магической власти древнего суеверия.

Мне повезло, что в тот вечер на прием не пришел ни один пациент, и я сумел написать Руфи длинный ответ. Приведу лишь концовку:

«Дорогая, обещаю: я и словом не обмолвлюсь на запретную тему и готов смиренно и терпеливо ждать, верить и надеяться. Но даже если моим мечтам не суждено сбыться, Вы, дорогая Руфь, навсегда останетесь для меня бесценным сокровищем; когда-нибудь, лет через сто, мы будем сидеть рука об руку, седые, в морщинах, уперев подбородок в костыль, по-старчески ворчать и по-дружески болтать о том, какой рай ждал бы нас на земле, будь на то воля всеблагого Озириса. Клянусь, мне и этого достаточно – я сочту себя счастливейшим из смертных, потому что Ваша дружба, Руфь, лучше любви всех женщин мира. Уверяю Вас, что поборол отчаяние, взял себя в руки и даже улыбаюсь при мысли, что у нас с Вами все впереди, что Око Озириса оградит нас от несчастий и несправедливостей и принесет удачу.

Ваш верный и любящий друг

Поль».

Я написал адрес, заклеил конверт, сам отнес его и опустил в ящик. Первые после разлуки дни я точно барахтался в пустоте и не желал видеть никого, даже пациентов. Я не искал с Руфью встреч, считая просьбу своей повелительницы законом. Но жизнь взяла свое: мне стало скучно и захотелось человеческого общества. Как-то вечером я вспомнил о своих друзьях из Темпла, с которыми не встречался больше недели. Поужинав и набив трубку, я отправился по знакомому адресу и возле парадной двери столкнулся с профессором, державшим в руках фонарь, два складных стула и книгу.

– Барклей! – воскликнул Торндайк. – А мы с Джервисом уже забеспокоились, куда вы подевались?

– Давненько я у вас не был, много работы.

– Признаться, выглядите вы неважно, похудели и осунулись. Наверное, Феттер-лейн так неблаготворно на вас действует?

– С ним почти закончено. Через десять дней Бернард возвращается из круиза и забирает у меня всех своих пациентов. Куда вы собрались со стульями?

– Решил посидеть у решетки сада. Там прохладнее, чем в комнатах. Если чуть-чуть подождете, я захвачу третий стул, хотя Джервис вернется нескоро.

Профессор взбежал по лестнице, взял стул, и мы со всей амуницией отправились в спокойный уголок в начале аллеи, где расставили стулья и повесили на решетку фонарь, после чего я спросил:

– У вас есть новости по делу о наследстве Беллингэма?

– К сожалению, ни одной. Все мои розыски не увенчались успехом. Конечно, собраны значительные данные, и все они не противоречат друг другу, но я не привык делать выводы, не базируясь на чем-то совершенно определенном и незыблемом. Я добиваюсь либо подтверждения, либо отрицания своих гипотез, и мне требуются новые доказательства.

– Я и не знал о значительных данных.

– Ну что вы! – удивился Торндайк. – Вы осведомлены не хуже меня. У вас в руках все существенные факты. Видимо, вы просто не сопоставили их, не докопались до сути, а то пришли бы к интересным умозаключениям.

– Вы не поделитесь ими со мной?

– О нет, не просите. Пока я провожу расследование, я не сообщаю о своих подозрениях, а также промежуточных выводах никому, даже Джервису. Так я ограждаю себя от досадных упущений, о которых впоследствии приходится жалеть. Не подумайте, будто я вам не доверяю, но в первую очередь я забочусь об интересах своего клиента. Моя стратегия – держать неприятеля в неизвестности.

– Да, конечно, я не должен был спрашивать.

– У вас нет в этом необходимости, – улыбнулся Торндайк. – Когда вы соберете воедино все кирпичики, то поймете, как выстроить дом. – Профессор тревожно взглянул на меня и вдруг спросил: – Что с вами, Поль? Вы будто в прострации. Личные неприятности? Переживаете из-за своих друзей?

– Нет, не особенно, – уклонился я от ответа, – хотя перспективы у них не слишком обнадеживающие.