Око Силы. Третья трилогия. 1991-1992 годы

Этим вечером Лунину не спалось. Он даже удивился: бессонница, столь часто мучившая его прежде, исчезла, и первая ночь без сна почему-то сразу же настроила на тревожный лад. Келюс пытался читать, не смог, попытался выключить свет и уснуть, но темнота огромной комнаты внезапно испугала. Он включил лампу, выругав себя за трусость, но свет тушить не стал, а отправился в кухню и включил чайник. Впрочем, чаю совершенно не хотелось. Николай дождался, пока чайник закипит, выключил его и закурил, глядя в темное окно и слушая, как медленно стихает шипение кипящей воды.

Внезапно погас свет. Старый выключатель время от времени позволял себе такие шутки, и Лунин ничуть не удивился. Он решил не суетиться и посидеть в темноте, благо поднявшаяся луна, пробиваясь через листья высоких кленов, бросала сквозь оконное стекло неровный колеблющийся свет. Вдруг Николай почувствовал, как недвижный воздух шелохнулся. Он повернулся и обомлел – рядом с ним за столом сидел Фрол. Дхар был в той же куртке, в которой они виделись последний раз, в тех же старых джинсах, только глаза стали почему-то серьезными и очень грустными и на подбородке выросла короткая жесткая бородка.

– Ну, и напугал ты меня, бином! – выдохнул Келюс, в первую секунду даже не подумав, каким образом его приятель мог оказаться среди ночи у него на кухне. Он лишь машинально отметил, что Фрол сидит на том же месте, где и обычно. Лунин хотел спросить, отчего тому не спится ночью, но тут до него, наконец, дошло.

– Фроат, это ты? – с трудом выговорил он. – Откуда?!

– Убили меня, Француз, – равнодушным, немного печальным голосом ответил тот. – Зашел проститься…

– Что?

Как всегда в случае чего-то из ряду вон выходящего, у Николая появилось странное чувство нереальности происходящего. Этого не было. Этого не могло быть!

– Сиплый убил, – тем же странно-равнодушным тоном ответил Фрол, – узнал я его…

– Кто… кто он? – заторопился Николай, все еще не веря.

Фрол покачал головой.

– Не скажу, поздно уже. Самому тебе придется… Рад, что ты выздоровел, – в голосе дхара появилось что-то, привычное, живое. – Я ведь тебе, елы, так и не смог помочь. А скантр я все-таки уничтожил!

В недвижных, застывших глазах мелькнула тень гордости.

– Да расскажи толком! – закричал Келюс, все еще надеясь, что дхар сейчас рассмеется и признается в каком-то невероятном розыгрыше. Но Фрол вновь покачал головой и вдруг посмотрел Николаю прямо в глаза.

– На тебе знак дхаров, ты сможешь меня заменить… Ну, прощай, Француз. Вспоминай иногда…

– Фрол! Фроат! – крикнул Николай, но внезапно пронесся легкий порыв ветра, и все исчезло. Лунин вскочил, зачем-то бросился к входной двери, распахнул ее, долго смотрел на лестничную площадку, где было пусто и тихо. Наконец, закрыв дверь, без сил опустился прямо на пол. Он пытался думать о какой-то невероятной галлюцинации, о психическом осложнении после болезни, но рассудок подсказывал, что искать отговорки бесполезно. Его друга – спокойного, храброго, преданного Фрола – больше нет. По лицу Николая текли слезы, он не замечал их и только удивлялся, почему на губах внезапно появилась соль.

…Когда рассвело, Келюс заставил себя встать, умыться и сварить кофе. Делал он это автоматически, ни о чем не думая, даже не замечая, как горячий черный напиток обжигает горло. Внезапно зазвонил телефон. Николай вскочил, уронив чашку на пол, бросился к аппарату, схватил трубку все еще надеясь, что звонит Фрол и виденное ночью – просто бред. Но голос в трубке был женский. Его долго звали по имени, пока Николай наконец не узнал Лиду.

– Да, – наконец отозвался он, – слушаю…

– Келюс… Николай!.. – голос в трубке сорвался на плач. – Тут… тут что-то случилось, приезжай…

Ему долго не открывали. Николай подумал было, что родители, как всегда, куда-то уехали, а бедная девушка возится с инвалидной коляской, но внезапно дверь отворилась. Николай не поверил своим глазам: перед ним стояла Лида. Стояла неровно, опираясь на алюминиевую лыжную палку, но она все же стояла…

– Лида? Ты…Ты…

– Да, – со странным спокойствием ответила художница. – Извини, очень нервничала, когда звонила… Заходи, Николай. Случилось что-то страшное…

Лида, закрыв дверь, неловко, но достаточно уверенно прошла по коридору в свою комнату. Келюс попытался помочь, но девушка коротким жестом отстранила его и, дойдя до кресла, медленно села и отложила палку.

– Сейчас… минутку. Я все расскажу… Думала, сердце не выдержит…

– Не спеши, – как можно мягче попросил Лунин, чувствуя, что торопиться и вправду уже некуда. Художница кивнула, закрыла глаза.

– Можешь считать меня сумасшедшей, Николай. Я, кажется, действительно спятила… Но все равно расскажу! Этой ночью меня будто что-то толкнуло, я проснулась…