Око смерти

— Ну, разумеется, приходилось. Как водится, один из «пунктов» свадебного путешествия — восхождение на одну из вершин Айсхауса.

— Это, что, болезнь такая — молодую жену тащить в горы, в снега, вешать на неё тяжеленный рюкзак и заставлять переть его добрый десяток миль? По мне — так лучше морской круиз.

— Ты ничего не понимаешь в жизни бессмертных! Совместный поход в горы — прекрасная возможность узнать о своём партнёре по браку всё, не тратя на это годы и годы. На склоне ледяной горы из женишка, или из невесты «вылезет» всё, что в нём или в ней есть и хорошего, и самое главное — плохого. А то ведь можно всю жизнь с элойкой прожить и так и не узнать, что у неё на уме на самом деле.

— А это — надо? Иногда проще быть в счастливом в неведении, чем знать всю «подноготную».

— А ты, я смотрю, философ! Ну-ну, посмотрим, что ты «запоёшь», когда сам женишься.

— А что стало с твоей женой?

Стант откинулся назад так, словно его ударили по лицу. Он вытаращил глаза, сомкнул губы, его брови поползли вверх. Сашка сообразил, что сморозил нечто совершенно недопустимое.

— Извини! — примирительно сказал он. — Я не знал, что у вас не принято спрашивать о судьбе супругов. У русских — это вполне нормальный вопрос.

Элой быстро успокоился, так ничего не ответил, несколько раз недоумённо покрутил головой.

— Извини! — ещё раз повторил Александр, надеясь «замять» неприятный инцидент без последствий. — Да, и вот ещё что! Стант! Достань верёвку из своего рюкзака, мы обвяжемся ею и станем в одну цепь. Пойдём по восточному склону гребня. Иначе — пообморозимся к чёртовой матери! Но идти по склону — опаснее, чем по вершине гребня. Кто-то может и оступиться…. Приказ не пришлось повторять дважды.

К полудню люди и элой израсходовали все свои силы. Зато они преодолели больше двух третей пути и подошли к самой горе, нависшей над ними, словно Рок. Сашка долго не мог отдышаться, а когда восстановил дыхание, задрал голову, оценивая высоту, на которую им предстояло ещё подняться и путь, который они преодолели.

— Ты — семижильный, Заречнев. — тяжело дыша, прошипел Олег, для экономии сил усевшийся прямо на рюкзак, сброшенный на снег. — Не знаю, как мы поднимемся по этому склону, а если поднимемся — то как спустимся. Но прав ты в одном — лучше умереть вот так, в движении, добиваясь чего-то, чем подохнуть, как чебак, вытащенный из лунки и брошенный на снег удачливым любителем подлёдного лова.

— У нас есть существенная разница с этим чебаком! — в тон ему сказал бывший гладиатор.

— Какая? — не удержался от вопроса бессмертный.

— Мы знаем, кто наш рыбак и знаем, чего «он» от нас добивается. И мы — не подохнем, в отличие от этой безмозглой рыбёшки, которую ты приводишь нам в пример. Мы почти дошли. Сейчас в последний раз перекусим, и — вверх.

Поставили палатку. Разогрели два компакт-обеда. Олег прилёг на свой спальник, с аппетитом стал уплетать свою долю, выделенную им из рационов Сашка и Станта. Он поел, потянулся за кружкой с чаем.

— Саш! А может ты — того, наверх — без нас, один? — завёл он свою старую «песню». Но землянин готов был к такому повороту.

— Я и не против, если честно. Один я всяко-разно быстрее поднимусь, чем с вами двумя. Но…. Кто знает, какого размера этот контейнер? Вдруг мне одному, или нам вдвоём не дотащить «багаж» до склона горы? Здесь, по снегу, вниз, мы спустим хоть слона. Но как быть там, в пещере?

Олег хрипло крякнул, понимая, что «крыть» нечем, зашевелился, пытаясь подняться со спальника. — Ну, и что мы тогда сидим? Давайте двигаться! «Двигаться» вверх было невероятно тяжело.

Едкий пот струился по спине, застилал глаза, ноги дрожали, подкашивались. Тяжёлый рюкзак за спиной тянул обратно, к подножью горы так, что казалось — ещё шаг, и ноги не выдержат, подогнутся. Тело переломится, упадёт на снег и покатится вниз всё быстрее и быстрее, не встречая препятствий на воем пути.

«Всё! Надо что-то решать с этим рюкзаком! Ещё немного — и он меня задавит»! — подумал бывший гладиатор, косясь на Олега. Человек едва передвигал ногами, но всё равно — это были уже не те, не вчерашние движения, когда землянин едва отрывал от снега ноги. — «Ничего! От пяти-семи килограммов не умрёт»! — решил Заречнев, объявляя об очередном привале. — «Тем паче, до пещеры осталось-то…».

— Вот, что Олег! — неожиданно раздался голос элоя, как оказалось, тоже очень внимательно наблюдавшего за состоянием своих спутников. — Думаю, пора бы тебе часть твоих вещей и снаряжения из рюкзака Александра забрать обратно. Возьми хотя бы спальник и запас топлива для примуса.

Олег помолчал, понимая, что отказываться сейчас — последнее дело. Но идти налегке было намного легче, чем даже с самым незначительным грузом.

Однако инстинкт самосохранения и совесть боролись в нём недолго. Совесть победила.

— Хорошо! — вздохнул он. — Тогда и ты. Стант, давай свой спальник. Тебе, я вижу, жизнь тоже мёдом не кажется.

Бессмертный не стал заставлять себя уговаривать, охотно вытащил из своего рюкзака нужную вещь, передал мешок землянину.