Око Соломона

Смех исмаилита оборвал пронзительный свист, донесшийся со стороны леса. А следом послышался топот копыт. Если Кахини собирался отдать приказ своим растерявшимся людям, то явно запоздал с реализацией этого решения. Всадники, вынырнувшие из ниоткуда, обрушились на мятежников словно ураган. Сопротивление им пытались оказать только пельтасты. Остальные бросились врассыпную, без всякой надежды на спасение. Куда делся Хусейн Кахини, Радомир не успел заметить. Зато изменник Арапсий был убит на его глазах расторопным всадником с секирой в руке. Далеко не сразу, но комит все-таки опознал в своем спасителе Венцелина Гаста. Отряд сына Избора уступал мятежникам численностью более чем вдвое, но все его люди были хорошо снаряжены и вооружены, так что победа досталась им без больших усилий. Уцелевшие пельтасты побросали мечи и попадали на колени, выражая тем самым полную покорность.

– Где Хусейн Кахини? – послышался голос из темноты голос Венцелина.

– Ушел, мерзавец, – отозвался с телеги Радомир. – Выскользнул как налим из рук рыболова.

Венцелин, видимо, узнал старого руса по голосу. Во всяком случае, через мгновение он был уже у телеги и окровавленной секирой разрубил веревку, опутавшую не только руки, но и ноги старого комита.

– Обидно, – вздохнул Венцелин, помогая Радомиру выбраться из телеги. Комит готов был разделить его огорчение, но радость от собственного спасения была все-таки сильнее.

– Ты ничего не сказал мне о ведуне-изменнике, – тихо произнес Радомир.

– Это не моя тайна, – столь же тихо отозвался Гаст.

– Кахини ищет человека, посланного за отступником, прогневившим волхвов Арконы. Ему известно, что этот человек находится среди крестоносцев, а ты слишком похож на руса, чтобы искушенный человек перепутал тебя с саксонцем. К тому же он видел тебя в доме Избора. За двенадцать лет ты изменился, но все же не настолько, чтобы тебя нельзя было узнать.

– Спасибо за предупреждение, Радомир, – сказал Венцелин. – Я приму меры.

– Это тебе спасибо, Гаст, – усмехнулся старый комит. – И за мою спасенную жизнь, и за султанские сокровища.

Первым о взятии Никеи византийцами узнал Гуго Вермондуа. Просветил его на этот счет никто иной, как Глеб де Руси, у которого среди византийцев были, оказывается, свои осведомители. Если говорить честно и откровенно, а уж тем более в узком кругу, то благородный Гуго на месте императора Алексея поступил точно так же. Но это вовсе не означало, что граф Вермондуа готов простить басилевсу нанесенную обиду и сделать вид, что ничего существенного не произошло.

– Золота в султанской казне было столько, что потребовалась почти сотня телег, чтобы доставить захваченные сокровища в Пелекан, – подлил масло в огонь Лузарш.

– Сто телег?! – ахнул Вермондуа.

– Если быть уж совсем точным, то – девяносто восемь, – поправился шевалье. – Две телеги сломались по дороге.

– А сколько же это будет в ливрах или золотых марках?

– Спроси что-нибудь попроще, благородный Гуго, – усмехнулся Лузарш. – Вероятно, речь идет о миллионах.

Граф Вермондуа имел смутное представление о том, что означает слово «миллион». Зато он знал, что Роберт Короткие Штаны, отправляясь в поход, заложил своему брату королю Англии Вильгельму все герцогство Нормандское за десять тысяч марок. Да что там Нормандия, если сам Гуго совсем недавно прикупил к своим владениям город Вевле всего за тысячу ливров. Конечно, Вевле не шел ни в какое сравнение с Никеей, но тем не менее. При зрелом размышлении, Вермондуа вынужден был с прискорбием констатировать, что басилевс нагрел своих союзников, честно разделивших с ним все трудности осады, на очень крупную сумму. В конце концов, разве не крестоносцы разгромили армию Кылыч-Арслана и тем самым обрекли его столицу на поражение? А теперь вдруг выясняется, что хитроумные византийцы обвели благородных баронов вокруг пальца, воспользовавшись плодами их победы.

– Можешь мне поверить, Лузарш, я это так не оставлю, – заявил граф. – По меньшей мере, треть этих сокровищ должна принадлежать крестоносцам.

– Я бы потребовал половину, – задумчиво проговорил де Руси. – И не кричи так громко, Гуго, нас могут услышать.

– И что с того? – возмутился Вермондуа. – Я в своем праве!

– О взятии Никеи бароны еще не знают, – понизил голос почти до шепота Глеб. – И в данных обстоятельствах очень важно, кто первым предъявит счет к оплате.

– Так ты считаешь, что я должен ехать в Пелекан, к Алексею Комнину?

– Немедленно, Гуго. Дело слишком важное, чтобы оставлять его на потом. Ты предъявишь басилевсу свидетелей, которые видели султанское золото собственными глазами и даже смогут описать некоторые из этих ценных вещей.

– У тебя есть такие свидетели?

– Разумеется, – кивнул Лузарш. – Иначе я бы не пришел к тебе в такую рань.

– Так чего же мы ждем, шевалье? – всплеснул руками Гуго. – Седлайте коней и в путь.