Око Соломона

– Мне тоже так кажется, даис, – вздохнул Саббах. – Именно поэтому ты поможешь им овладеть Антиохией. У тебя есть в городе верные люди?

– Есть.

– Помоги им связаться с крестоносцами.

– Я понял тебя, почтенный Саббах. Антиохия будет сдана.

– Халиф не забудет твоего усердия, Хусейн Кахини, а визирь аль-Афдаль тем более. Желаю тебе успеха, даис.

Хусейну Кахини предстояло сделать непростой выбор. Он три месяца провел в лагере крестоносцев, но этого было слишком мало, чтобы изучить достоинства и недостатки их вождей. Даису ничего другого не оставалось, как обратиться за помощью к фон Зальцу, человеку бесспорно наблюдательному, хотя и не хватающему звезд с небес. Благородный Вальтер был раздосадован провалом своей миссии в замке Ульбаш и, кажется, затаил обиду на мэтра Жоффруа, не сумевшего предусмотреть всех препятствий, которые могут возникнуть на пути рыцаря. Тем не менее, фон Зальц откликнулся на зов старого знакомого и пришел в его шатер рано утром.

– Что решили бароны на совете у папского легата? – спросил Кахини, жестом указывая рыцарю на скамью. Сам он сидел в кресле византийской работы. Берег спину, застуженную нынешней на редкость холодной зимой.

– Будут тянуть время и торговаться, – неохотно ответил на вопрос фон Зальц, присаживаясь к столу.

– Разумное решение, – согласился с баронами даис. – Ты, кажется, обижен на меня, Вальтер.

– Скорее, огорчен, Самвел, – буркнул фон Зальц. – Я потерял в этом чертовом замке пять своих сержантов. Еще одна такая экспедиция и у меня не останется людей.

Кахини Вальтеру сочувствовал. Рыцарь потерпел поражение, когда птица удачи уже была у него в руках. Ролану удалось открыть ворота неприступной крепости, Герберт и его люди захватили срединную башню донжона. От Фульшера Орлеанского требовалось всего ничего – ворваться в замок и истребить его обитателей. К сожалению, сделать это не удалось. Конечно, можно было бы обвинить Фульшера в нерасторопности и сорвать на нем зло, но уж слишком неожиданно появились сельджуки, напугав головорезов, уже приготовившихся к атаке. Герберт и его люди были перебиты в замке, а вот Ролан уцелел, более того не потерял доверия Лузарша. Что, впрочем, неудивительно, Ролан провансалец, а Герберт и его люди алеманы – и что, спрашивается, между ними может быть общего?

– Лузарш догадался, что Герберт служил тебе? – спросил Кахини.

– Шевалье выразил соболезнование Леону де Менгу по поводу гибели его людей, – поморщился Вальтер. – И этим ограничился. Лузарш заверил виконта, что сержанты пали в битве с сельджуками, но это, конечно, ложь.

В данном случае Кахини был согласен с фон Зальцем, ну хотя бы потому, что получил исчерпывающие сведения от Ролана о событиях той ночи, происходивших в замке Ульбаш. Федави без труда справился с четырьмя сержантами, находившимися в приворотной башне, Герберт тоже проделал часть своей работы, но долго удерживать вход в донжоны сержанты фон Зальца не могли. Уж слишком неравными были силы. Сам Ролан поспешил присоединиться к победителям и принял активное участие в битве с сельджуками. А убийство сторожей Лузарш посчитал делом рук Герберта и его подручных.

– Я разговаривал с шевалье де Гранье, – вздохнул фон Зальц. – Благородный Этьен подтвердил рассказ Ролана.

Кахини верил федави Ролану почти как самому себе, но именно почти, поскольку привычка проверять всех и каждого давно уже стала частью его натуры. Не доверял он, кстати, и благородному Вальтеру, однако не собирался отказываться от сотрудничества с ним.

– У тебя есть свои люди в Антиохии? – удивился Вальтер, выслушав предложение Кахини.

– А почему бы им не быть у почтенного Самвела, – усмехнулся Хусейн. – И почему бы старому армянину не помочь крестоносцам в их богоугодном деле.

– Не такой уж ты старый, – буркнул Вальтер. – И не такой уж армянин.

Рыцарь, похоже, очень боялся, как бы интрига, затеянная хитроумным мэтром Жоффруа, не вышла боком благородному Вальтеру. Тем не менее, он дал Кахини разумный совет.

– На графство Антиохийское есть два реальных претендента – Раймунд Тулузский и Боэмунд Тарентский. Я бы на твоем месте поставил на Боэмунда.

– Почему? – спросил Кахини.

– У Боэмунда меньше сил, и он нуждается в помощи со стороны. Граф Тарентский не забудет человека, оказавшего ему услугу. Что же касается благородного Раймунда, то при всей своей жадности, он еще и фанатик веры, подверженный влиянию разного рода проповедников. С ним тебе трудно будет договориться.

Для Боэмунда Тарентского поражение под Антиохии обернулась бы крахом всех надежд. В отличие от большинства крестоносцев, нурман в Иерусалим не рвался. Кахини это понял уже в самом начале беседы. Почтенный Самвел напросился в гости к благородному Боэмунду на исходе дня и поспел как раз к ужину, который гостеприимный хозяин охотно разделил со своим гостем. Стол, впрочем, выглядел более чем скромно. Вареная баранина на большом деревянном блюде, несколько кусков хлеба и кувшин вина.

– Не густо, – кивнул Боэмунд, облизывая жирные пальцы. – Но не могу же я обжираться на виду у голодных простолюдинов.