Око Соломона

Разговор с Самвелом заставил графа Тарентского призадуматься. До сих пор его шансы прибрать к рукам богатейший город и окружающие земли были не велики. Боэмунд отдавал себе отчет в том, что в открытой сваре с применением оружия ему не одолеть графа Сен-Жилля. Мало того, что под началом благородного Раймунда впятеро больше людей, так на его сторону встанет папский легат и все вожди крестоносцев. Объединенными усилиями они сотрут в пыль графа Тарентского с его немногочисленными нурманами. Обойти Раймунда можно только с помощью хитрости и подкупа. Вряд ли бароны откажутся от добычи и славы, которые сулит им взятие Антиохии. Но на пути благородного Боэмунда стоял еще один человек, не восприимчивый ни к посулам, ни к богатым подаркам. И этому человеку граф Тарентский принес вассальную клятву. Говорят, что Алексей Комнин благоволит графу Сен-Жиллю. Не исключено так же, что Антиохия станет платой папе Урбану и его приверженцам за помощь Византии, о чем Рим и Константинополь уже успели договориться. Недаром же великий примикарий Татикий, командующий византийским корпусом, так хлопочет об интересах Раймунда Тулузского. От этого безносого туркопола и его пельтастов следует избавиться раньше, чем Антиохия падет к ногам крестоносцев. Только тогда Раймунд и Боэмунд будут спорить почти на равных.

Проводив гостя, Боэмунд вызвал к себе племянника. Благородный Танкред не заставил себя ждать и едва ли не с порога потянулся к вину. В отличие от дяди, который, к слову, прожил на свете всего на десять лет больше, Танкред не обладал качествами стратега. Это был лихой рубака, всегда готовый ввязаться в ссору или схватку, но слишком легкомысленный, чтобы продумывать последствия своих поступков. Благородный Танкред уже успел повоевать не только с сельджуками, но и с лотарингцами Болдуина, что едва не привело к развалу армии крестоносцев. Епископу Адемару с большим трудом удалось утихомирить вспыхнувшие страсти и примирить Боэмунда Тарентского и Готфрида Бульонского, готовившихся вцепиться в горло друг другу. Справедливости ради следует заметить, что нурманы вышли из ссоры с лотарингцами не без прибытка для себя. С помощью расторопного Танкреда, Боэмунду удалось прибрать к рукам несколько крупных портов, и теперь он контролировал весь север Сирии. Впрочем, лотарингцы тоже не дремали, и простоватому Болдуину каким-то образом удалось пролезть в наследники и соправители князя Тороса. Граф Тарентский не собирался спорить с Готфридом из-за Эдессы, а на Антиохию лотарингцы пока не претендовали. Судя по всему, герцог Бульонский метил ни много, ни мало как в короли Иерусалима, и благородный Боэмунд готов был ему в этом помочь. Не бескорыстно, конечно.

– В лагере составлен заговор, – сказал Боэмунд, спокойно глядя на жующего племянника. Танкред был высок ростом, но, в отличие от дяди, темноволос. Свой неуживчивый характер он унаследовал от матери, дочери Роберта Гвискара, а красивое лицо и темные глаза – от отца, потомка римских патрикиев. Танкред пользовался большим успехом у дам, но вступать в брак не торопился, памятуя о том, что брачные узы слишком тяжелая ноша для человека, жаждущего свободы. Боэмунд всегда относился к племяннику благосклонно, поскольку не видел в нем серьезного соперника. Танкред хоть и был внуком Роберта Гвискара, но по материнской линии, что значительно снижало его шансы в междоусобной войне.

– Заговор против нас? – насторожился Танкред.

– Нет, – покачал головой Боэмунд, – против великого примикария Татикия. По моим сведениям, двое или трое из близких к нему людей будут убиты в ближайшие дни из-за угла.

– И в чем причина такой ненависти?

– По слухам, гуляющим по лагерю, Татикий сговорился с сельджукским атабеком Кербогой, дабы погубить крестоносцев, – вздохнул Боэмунд. – Слухи эти, скорее всего, ложные. Но, к сожалению, многие им поверили и теперь горят жаждой мести.

Танкред перестал жевать и пристально посмотрел на дядю. Князь Тарентский ответил на его взгляд волчьим оскалом, явив миру два ряда великолепных зубов.

– Есть у меня на примете один головорез, – задумчиво проговорил Танкред. – У него под началом целая банда отморозков. Эти способны убить любого за пригоршню серебра.

– Я рад, что мы поняли друг друга, племянник, – спокойно сказал Боэмунд. – Мы поможем великому примикарию сохранить жизнь. И тем самым избежим разлада в наших рядах.

Сиятельный Татикий пребывал в недоумении, чтобы не сказать в гневе. За пять дней он потерял четверых своих верных соратников. Причем погибли они не в стычках с сельджуками, а в лагере крестоносцев, убитые чьей-то предательской рукой. Увы, граф Тулузский, к которому Татикий пришел за разъяснениями, не понял беспокойства примикария и лишь посетовал на то, что дисциплина среди воинов Христа падает с каждым днем. Воровство стало уже нормой, а теперь вот докатились и до убийства. Сен-Жилль настоятельно посоветовал византийцам не носить с собой ни серебряных, ни золотых монет, а также спрятать подальше драгоценные каменья.