Око Тимура

Усадьба Елизара Конопата оказалась хоть и невелика размерами, да уютна и видно, что не бедна, – хлев, конюшня, птичник, амбары, изба высокая, с горницей на подклети и просторными сенями с большими слюдяными окнами. В таких сенях хорошо сидеть летом, в жару, попивая квасок да посматривая в оконца. Многие девки так и делали – собиралися вместе на посидки, приносили прялки – каждая выпендривалась, у кого красивше – пряли, песни пели, смеялись – так их и прозывали сенными девками. Хорошие были сени у Елизара, высокие, кленовые, светлые, жаль вот зимою нельзя их использовать было – помещеньице-то неотапливаемое – зато летом – за милую душу. Как въехали во двор, Иван обратил внимание и на резное крыльцо, и на высившуюся над горницею светлицу – тоже, как и сени – помещеньице летнее, неотапливаемое, зимою там можно припасы хранить, да и от врагов укрыться на время. Однако не бедна изба у тиунова человечка – хоромины целые, пусть похуже боярских, но все же не каждый себе такие позволить может. Раничев вот пока не мог.

Хозяин, Елизар Конопат, встретил гостей вежливым полупоклоном, велел слуге отвести уставших лошадей на конюшню, окинул усадебку хозяйским взглядом. Огненно-рыжий, широкоплечий, с длинными, почти до самой земли, руками и упрямым взглядом, Елизар сильно напоминал Раничеву недораскулаченного вражину советской власти. Правда вот, одет Конопат был бедновато – посконная рубаха, кафтанишко затрапезный, поверх – сермяжина, ну словно б смерд какой, шпынь ненадобный, однако ж усадебка крепка, и взгляд все примечающий, жесткий, такой за свое богатство отца родного придушит и глазом не моргнет.

Поднявшись по крыльцу в сени, прошли в горницу – в лица пахнуло жаром от изразцовой печки. Перекрестились на иконы в углу – в три ряда становые! – помылись у рукомойника, уселись за стол на длинные лавки. Софроний хотел было пошушукаться с хозяином, да тот отстранил строго – о делах потом, сначала, мол, поснидаем. Вошла женщина в шушуне, какие обычно носят крестьянки, надетом поверх саяна – одежки типа широкого сарафана с проймами и круглыми деревянными пуговицами. Поставив на стол глиняную корчагу с аппетитно пахнущими капустою и сельдереем щами, женщина поклонилась – такая же конопатая, как и хозяин, с тщательно убранными под холщовый повойник волосами.

– Супружница моя, Пелагея, – кивнул на нее Елизар. – Сейчас пирогов принесет да миски. Поснидаем.

Все перекрестились перед едой и, дождавшись пирогов, принялись молча трапезничать. Вкусно пахнущие щи оказались пустыми, без мяса, а пироги – с куриною требухою: хозяин не очень-то баловал гостей разносолами. Раничев уже не удивился, когда запивать принесли не квас и не сбитень, а простую, чуть заквашенную слегка забродившим житом водицу – сыту. Что ж, и на том спасибо.

Пообедав, перешли к делу. Вернее – перешел Иван, поскольку сам Конопат так и сидел за столом молча, тупо вертя в руках оловянную аглицкую ложку. Ложка эта, по всей видимости, составляла предмет его особенной гордости – гости хлебали щи деревянными, а Софроний и Авраамка – своими, кои носили, по обычаю, привязанными к поясу.

Выпроводив всех в людскую, Раничев остался с хозяином тет-а-тет и, поднявшись с лавки, прошелся по чисто выскобленным половицам.

– Феоктист-тиун просил помочь в одном деле, – издалека начал Иван, и Елизар тут же кивнул – помогу, мол.

Раничев пытливо взглянул на него и продолжил:

– Я же мыслю, что дело тут не одно, а целых два. Во-первых, нужно приобрести богоспасаемые книги, и желательно не очень дорого… Как, сможешь в этом способствовать?

– Попробую, хоть и нелегко будет.

– Тогда – во-вторых. – Иван усмехнулся. – Во-вторых, мне нужно знать, нет ли у тебя хороших знакомых при дворе князя Василия или Киприана-митрополита?

Елизар Конопат задумчиво поскреб ухо. То ли не было у него таких знакомцев, то ли жаба душила их назвать. Поерзав по лавке, Елизар тщательно облизал ложку и неожиданно справился, надолго ли приехали гости.

– Как все дела справим, – пожал плечами Раничев. – Успеем к весне – хорошо, а нет, так хоть к Пасхе!

– К Пасхе? Ой, то негоже, – опасливо покачал рыжей головою хозяин. – Дела у меня под Можайском, боюсь, отъеду скоро.

– Можайск? – Иван хохотнул и тут же приврал, испытующе глядя на собеседник:. – Есть у нас там человеце… Ты не с ним дела делать едешь?

– Не-не, – Елизар замахал руками. – Лесом я там занимаюсь. Артельку нанял рубить, так ить глаз да глаз нужен.

– Ага, вот, значит, как…

Раничев задумался. Теперь ему стало понятно, на какие такие шиши выстроил Елизар свою усадьбу. Молодец, мужик, вертится. Хотя… почти все уж после пожара отстроились. Может, и не такое выгодное дело? Впрочем, не было бы выгодно, не так бы рвался к своим артельщикам Елизар.

– Думаю, долго у тебя не задержимся, – успокоил хозяина Иван. – Ежели поможешь, конечно.

– Помогу, помогу, – обрадованно закивал Елизар. – Чай, найдутся кой-где знакомцы.

Раничев усмехнулся – ну еще бы не нашлись!