Око циклона

— Вот это уже дело, товарищ флаг-штурман. Чую, запахло взлетом, — не скрывал радости Мальков, затягивая капюшон куртки.

…Два часа мы сбивали лед с Н-496. Крепкая, глянцевитая пленка толщиной до четырех сантиметров с трудом откалывалась от металла под ударами толстых резиновых шлангов. Колючий ветер, завихряясь у самолета, неистово дул во всех направлениях, забивая снегом лица, просачиваясь холодными струйками за ворот.

— Как полоса? — первым делом спросил я вернувшихся пилотов.

— Ни трещин, ни передувов. Снег вылизан до льда. Не полоса, а первоклассный каток, — улыбаясь, сообщил Мальков, осторожно отковыривая льдинки на бровях.

— Наше поле действительно даже улучшилось, но зато на соседнем, западнее, появилось широкое разводье, — умерил его благодушие Сорокин, косо взглянув на Малькова.

— Не на нашем же поле и не ледяной вал. Это не опасно, — ответил Мальков.

Спор их продолжался недолго. Глухой гул отдаленного торошения, заглушая вой ветра, перешел в резкий треск и оборвался тишиной, тревожной и гнетущей.

— Что это?..

— Никак пурга отбесилась? — настороженно прислушиваясь, промолвил Мальков.

— Трещина… трещина поползла по льдине! — ворвавшись в штурманскую, крикнул второй бортмеханик.

Выскочив из самолета, мы замерли: параллельно взлетной полосе, метрах в ста восточнее, отсекая часть поля, черной рекой бежала трещина, уходя в гряды торосов соседнего поля. Не касаясь полосы, она скрывалась за близким горизонтом в хаосе ледяных нагромождений.

^{«Река» в Северном Ледовитом океане. Началось самое неприятное и опасное для полярников — подвижка льда.}

— А ветер-то скис, — выводя нас из оцепенения, сказал бортмеханик Глеб Косухин. — Чего закутались, рассупонивайтесь и давайте готовить вылет.

Быстро свернули и погрузили палатки. Откопали самолеты и подготовили их к старту. К этому времени подошел срок радиосвязи. Сводки погоды от экипажа Черевичного и с основной базы, куда должен был лететь второй самолет Н-527 экипажа Жгуна, были обнадеживающими.

Мы уходили первыми. Н-527 с вылетом несколько задерживался, подстраховывая нас до связи с Черевичным (тот уже более пяти часов барражировал над льдиной, где потерпел крушение экипаж Каминского). Точные координаты льдины из-за отсутствия солнца не были известны, и, чтобы помочь в поиске, Черевичный ждал нас в воздухе, делая широкие круги над местом происшествия.

Выполняя после взлета контрольный круг, мы осмотрели район нашего поля. Картина была не из веселых. В двух километрах к западу высокими грядами тянулись ледяные валы торошения. Переливаясь зелено-голубым цветом, они медленно ползли к востоку, оставляя жуткое впечатление. Огромный клин тяжелой черной воды уже расщепил льдину почти по границе взлетной дорожки, и было чудом, что наше поле еще как-то держалось. В пилотскую вошел бортрадист Камбулов:

— Радиосвязь с Черевичным установлена. Его радист Патарушин просит поторапливаться.

— Передай экипажу Жгуна, чтобы немедленно уходил, а Патарушина попроси дать радиопеленг для уточнения курса.

— Уже дает. Самолет Черевичного на стрелке радиокомпаса, — вклинился в разговор штурман Николай Мацук.

Полученный радиопеленг не совпал с нашим первоначально взятым курсом. Мы шли левее. Для высоких широт это обычное явление, вызываемое законами земного магнетизма. Магнитные компасы, которые верой и правдой служат человечеству более четырех тысяч лет, в районе полюса не работают. Они, как шутят летчики, «показывают не курс, а цену на дрова».

Нет, здесь дело не в «потусторонних» враждебных силах. В Арктике против нас действовали реальные явления, коварные и неумолимые, вызванные сложными геофизическими условиями высоких широт. Первоначально, словно слепые котята, тыкались мы в эти опасные препятствия. Но, познавая их, постепенно прозревали, упорно искали пути борьбы с ними. Не раз мы были биты; случалось, безнадежность и отчаяние заползали в наши души, но ничто не могло сломить в нас притягательного стремления стереть последние «белые пятна».

Какие же силы бросила против нас Арктика, препятствуя проникновению в ее тайны?

Уже в первых полетах на полюс штурманы воздушных кораблей столкнулись с нелепым положением. Все проекции географических карт, веками служивших путешественникам в расчетах точного направления, оказались непригодными. Схождение меридианов в точке полюса привело к опасным и непоправимым ошибкам. Взгляните на знакомые со школьной скамьи карты мира. От полюса, куда бы вы ни взяли курс, всюду юг. Даже если летите в противоположную сторону! Но запас топлива на самолете ограничен, а лететь надо в строго определенную точку. Какой же возьмете курс, если на любую точку от полюса он будет один и тот же — ЮГ?!

Конечно, нет безвыходных положений, и существовали способы определить из всех «верных» курсов именно тот, который вам нужен. Но они были сложны, и часто возникали непоправима ошибки.