Око воды (СИ)

Поднялась суматоха. За нежданными гостями спешно заперли ворота, и слуги бросились вытирать воду и грязь. Леди Милгид зажгла особую свечу, обошла помещение, сотворив пламенем охранные знаки, и трижды вымела веником за порог, чтобы гости уж наверняка больше не вернулись. А Лея наблюдала за этим, забравшись с ногами в большое кресло, натянув на замёрзшие ноги медвежью шкуру, и отхлебывая из кружки уже остывший грог. Ей было холодно и страшно. Она ощущала, как всё внутри у неё бьётся, словно прибой. Грог постепенно согрел, и волнение в крови медленно утихало, но при этом Лея никак не могла понять — почему её так испугало это прикосновение командора? Как будто от него по её венам потёк холод, добравшись до самого сердца, и от этого оно теперь колотится так сильно, словно пытается заново разогреть кровь.

Когда слуги закончили, и леди Милгид отправила их спать, Лея выскользнула из кресла и подошла к матери.

— Матушка, — спросила она шёпотом, — что всё это значит?

— Вот уж принесла нелёгкая этих кровопийц, — прошептала в ответ леди Милгид. — Надеюсь, боги смилостивятся над нами и на этот раз.

— Так что это значит? — спросила Лея, беря мать за рукав.

— Ничего это не значит. Какие-то рыцари, ищут беглую ведьму! Мало ли чего это значит! — буркнула Аберта Милгид, отводя взгляд. — Не наше дело.

— Какие-то рыцари? Мама, ты знаешь, кто это был?! Этот командор Ордена — у него на груди была печать аладира! Это один из Старших Стражей Ордена! — прошептала Лея, склоняясь к уху леди Милгид.

Но в глазах матери она не прочла удивления.

— Это Рошер. Страж Севера, — леди Милгид устало опустилась в кресло и, посмотрев на Лею, добавила: — А теперь иди спать.

Глава 2. Враг моего врага

Ветер рвал ткань шатра так сильно, словно хотел выдрать её вместе с вбитыми в землю кольями. Генерал задёрнул полог, продевая верёвку в петлю, которую едва удержали заледеневшие на ветру руки. Спасибо Барку, его адъютанту, который хоть и оказался бестолочью во всём, что касалось расторопности, но по части хозяйственных дел равных ему не было. Он утеплил шатёр медвежьими и волчьими шкурами, как обычно делают тавраки, и теперь внутри было почти сносно. И достаточно тепло, чтобы не коченели за депешами руки и не застывала чернильница.

— Проклятый дайкан! — шептал себе под нос Барк, возившийся с походной печью. — Дует и дует, когда же это закончится…

Весной закончится. Если они доживут, конечно, до весны… А может всё закончится и раньше, если их всех перебьют при штурме перевала клятые лаарцы.

— Когда закончится? — устало ответил генерал, протягивая руки к огню. — Пёс его знает… Как говорят горцы, дайкан дует три дня. Считай, послезавтра будет ясно.

Подготовка к штурму шла полным ходом. Прибыли почти все обозы и ещё два колдуна, а с ними проводник из Туров. И вчера люди Урлаха Белого с отрядом самых ловких бойцов тайно отбыли к Большому Седлу вместе с айяаррским проводником. Колдуны, правда, остались здесь. Отсиживались в пещере, чуть ниже по склону, жгли костёр да пили вино, дожидаясь, когда стихнет ветер. Но генералу это было только на руку — меньше наблюдателей.

Все эти дни генерал тянул время до штурма, стараясь при этом не вызвать подозрения королевских соглядатаев. С утра до вечера ходил по лагерю, слушал доклады разведчиков, проверял оружие, снаряжение, рвы, которые готовили на случай отступления. Проверял и лютовал, наказывая за каждую мелочь, заставляя переделывать и напоминая своим людям, что в этот раз проиграть они не могут.

Кто бы знал истинную причину столь тщательной подготовки! Он и Урлаха отпустил уже только тогда, когда тянуть дольше стало невозможно.

И теперь в запасе оставалось дня три-четыре, не больше — ровно столько, как обещал проводник от Туров, займёт дорога в лаарский тыл. Дозорные не спускали глаз с вершины, на которой должен запылать сигнальный костёр. Так что всем оставалось только ждать: кто точил оружие, кто травил байки, кто спал. А генерал спать не мог.

На душе скребли кошки, и лишь одна мысль не покидала его головы: только бы у Дарри всё получилось…

Хотя в успех этой вылазки в стан врага Арджент Альба верил очень слабо. Слишком дикие эти горы, и слишком они враждебны к чужакам. И времени было у его капитана в обрез.