Око воды. Том 1

Королева никогда не шутит. Какой бы приветливой улыбкой она не одаривала окружающих, за её плечом всегда стоит тень палача. И в этот раз придётся очень постараться, чтобы сохранить голову. Нужно всё узнать об этой будущей фрейлине. О том, чем же она так ценна, что сопровождать её послали самую тёмную из всех Теней Бога Ашша. А ещё нужно узнать, кто же на самом деле эта «ирдионская бродяжка», что прячется где-то в Талассе. Хотя он уже догадался кто она. Этот голос из темноты принадлежал Рошеру — одному из Старших Стражей Ирдиона. Не столь важно, кто она. Важно, что именно она везла.

А потом он найдёт, как превратить эти знания в гарантию свой безопасности.

Глава 11. Жемчужные пуговицы

— … по легенде считается, что эти камни — осколки небесного свода. Ведь встречаются они только в самых высоких горах. И благодаря этому удивительному синему оттенку и золотистым вкраплениям пирита они, и в самом деле, похожи на осколок неба. Это камень искренности и неподдельности чувств, обладающий мощным лечебным действием. Он рассасывает чёрную жёлчь и помогает при боли в суставах… Но вам, леди Лафорт, как я вижу, всё это не особенно интересно. Оно и не удивительно, вам рано ещё думать о боли в суставах, — парифик Бранмид остановился напротив Леи, в задумчивости рассматривавшей сетку трещин в штукатурке над окном. — Может вы ответите мне, о каком же чудесном камне я рассказываю сейчас?

— Простите, ваша честь, — пробормотала Лея, смутившись от того, что её поймали в тот самый момент, когда она предавалась глупым мечтам.

Все в лектории уставились на неё в ожидании ответа. Парифик Бранмид, этот старый подагрик, так любил говорить о больных суставах, что снабжал каждый камень свойством их лечить. Но если не ответить на его вопрос, то придётся вытирать пыль в его огромной коллекции камней и минералов, а это очень утомительное занятие. Нужно поднять каждый камень, обмести его метёлкой из перьев и поставить обратно в самый центр ячейки, которых тысяча на высоченном стеллаже.

— Это ляпис-лазурь, ваша честь, — без заминки ответила Лея, глядя на тёмно-синий искристый камень.

Знал бы парифик, сколько дней она провела перед его стеллажом, изучая все синие камни и пытаясь вспомнить и определить, что же за камень был в том кулоне, который она потеряла в Суре. С одной стороны Лее было жалко, что он бесследно сгинул в реке. Ей так хотелось узнать, что за камень внутри кулона, какие у него свойства, а главное, кому раньше он принадлежал. Но с другой стороны, она была даже рада тому, что он навсегда исчез из их жизни.

Так она думала до вчерашнего дня. Но этой ночью ей снова приснился мост, туман и этот кулон и голос, который звал:

Приди… Приди… Приди…

А потом башня и змей, обвивающий её огненными кольцами. И под утро она проснулась в холодном поту и с бешено бьющимся сердцем.

В то утро она рассеянно ковыряла вилкой завтрак и Рут, как обычно, снова начала ворчать, перемежая свою речь зафаринскими словами.

— Даар ханун! Что-то вы совсем не едите госпожа! Разве не вкусно? Я сама ходила на рынок за перепелами. И за сливками. Смотрите, нежнейшие! Или хотите что-то другое? — а когда Лея отрицательно мотнула головой, Рут начала брать её измором, бормоча и вздыхая: — Видела бы леди Милгид, как вы едите, что бы она сказала? Сказала бы, что мы с этим старым пнём Коннором даже накормить свою госпожу не можем. Станете вы тощая, как те курицы, которых продают нерадивые торговки на Южном рынке. А разве может быть курица тощей? Эм-манафаар! Это только про петухов говорят, что хороший петух жирным не бывает. А вот женщина должна быть мягкая, пышная…

— Рут! Перестань, — воскликнула Лея, зная, что это может продолжаться до вечера. — Ты вот женщина! И ты тощая. Ну не тощая, извини, но уж точно ты не похожа на пулярку! И не особо ты на сливки налегаешь, как я посмотрю.

— А я и не женщина, — ответила Рут не растерявшись, — я шадиж — клятвенная дева. С того дня, как погиб мой отец, а мать осталась с семью дочерями, что нам было делать? Вот я и принесла клятву, надела мужское, взяла шемшир и стала старшей в доме. Вы с меня пример-то не берите. Я всё равно, что мужчина. А значит, я могу, есть что хочу и когда хочу. Могу и не есть вовсе. Могу носить мужское и драться. Мне не надо замуж выходить. Не надо иметь румяные щёки. И страдать, как вы страдаете по этому желтоглазому пустынному коту тоже не надо. Я ведь знаю, почему вы сама не своя с того самого дня на Суре. И сливок поэтому не едите… Эм-манфаар!

— Почему ты так его называешь? — не выдержала Лея, отодвигая тарелку. — И сливки-то тут причём?!

— Потому что он и есть пустынный кот, от которого не жди добра. В Зафарине такие живут. И не заметишь его на земле, стелется, как жухлая трава, сливается с песком. А только зазеваешься, он прыгнет и враз тебе горло разорвёт. Он хоть и не слишком большой, но убить человека ему ничего не стоит. Да и глаза у него такие же жёлтые — вот и похож, — ответила Рут, снова пододвигая Лее тарелку.