Око Волка (СИ)

Они вышли в широкий коридор. Лампы были притушены и создавали приятный полумрак, стены отделаны деревом, пол устлан красным ковром. На редких дверях красовались золотистые таблички с номерами, на стенах висели картины. Тихо и прохладно. Было видно, что по этому коридору ходят не часто. Эдварда почти отпустило после зала с вампирами, и теперь он разглядывал каждую картину Высшей Канцелярии. Совсем незнакомые ему персонажи Мифов. С мечами, в доспехах, кто-то бородат, а кто-то смугл и ускоглаз. У кого-то под ногами знамена, тела поверженных врагов, а кто-то со скипетрами в руках в тронных залах. Иногда картины показывали совсем не людей, а животных: волк в сбруе или медведь на пеньке. Коридор разделился надвое, а на развилке красовался огромный барельеф дракона о трех головах.

Перед этой развилкой Джон встал и как будто принюхался.

— Ох, парень, зажми уши… — процедил он, отступая на шаг.

Эд хотел переспросить, как ближайшая дверь правого коридора распахнулась настежь.

— …а вот мы увидим! — донесся оттуда крик, такой сиплый и скрипучий крик, будто трухлявое дерево на ветру погнулось.

Из двери вскочил громаднейших размеров кот, примерно на голову ниже Эда. Полноватый, он был одет в серый костюм, бежевую сорочку, не подтянутую галстуком, и черные лакированные туфли. Глаза кота скрывались за круглыми темными очками.

— Увидим! — рявкнул котяра.

И тут Эда словно обухом по голове ударили. Голос кота эхом пронесся у него в сознании, оставляя за собой чувство онемения, мягкого, но сильного. У Эдварда подкосились ноги. Котяра быстрым шагом пошел в левый коридор, бормоча под нос:

— Ч’тобы меня, такими словами, да с отказом… Ну, коряга, поплатишься…

Когда кот пронесся мимо, Эда уже не просто косило, а почти сморило в сон. Он уперся в стену руками, всеми силами пытаясь устоять на ногах, но ничего не выходило. Со стороны это выглядело, как попытки безмозгло-пьяного человека найти точку опоры на предательски крутящейся земле. Это длилось всего несколько секунд, потом сон стал отступать. Эдвард наконец пришел в себя и посмотрел на Джона. Наставник выглядел ничуть не лучше.

— Надо валить на хрен из этой Канцелярии… — пробормотал Эд. — Что за чертовщина?

— Твой первый живой миф, — Джон тряхнул головой несколько раз. Было видно, что ему такое тоже не по душе. — Это был Кот Баюн.

Учитель встал прямо, расправил плечи. Он смотрел в след Коту, растворившемуся в приятной полутьме левого коридора.

— Нам туда, — сказал он через плечо.

Прозвучало это, как приговор. По крайней мере, Эд так понял тон наставника.

— А кто он, этот Кот Баюн?

— Один из старейших мифов славян. Он настоящая легенда, так что нам повезло. Когда-то давно Кот сидел на стальном столбу и выслеживал путников на дороге. Усыплял их своим голосом — «баял сказки». Путники засыпали, и он их ел.

— Кот-людоед…

Джон достал сигарету.

— Не забывай, наш род тоже любил человечину.

Впереди маячили две фигуры. Кота Эд узнал сразу: он стоял уперев левую лапу в бок, а правой потряхивал у себя над головой, будто указывая куда-то, при этом его аккуратненькое брюшко вздрагивало при каждом движении. Второй, которому Кот что-то говорил, был очень высок, потому Коту приходилось задирать голову. Он выглядел словно статуя, нависал над своим собеседником, одетый в плотный костюм какого-то жуткого песочного цвета, и молча кивал. Даже встав чуть поодаль от них, Эд учуял запах, исходивший от гиганта, отдаленно напоминавший хвою.

— Я просто хочу сказать, ч’то все это несправедливо, — ворчал кот, потрясая лапой. — Какую-то бездарность посылают в Европу, а мне нельзя. Я — народный артист Советского Союза, народный артист Российской Федерации, у меня больше восьмидесяти наград, и часть из них еще при царе получены. Я один практически тащу весь Большой, а меня таки не пускают в Европу?!

Кот упер правую лапу в грудь собеседника.

— Александр Константинович… — вздохнул собеседник. Грузно вздохнул, сурово.

— Алешенька, я таки все понимаю. Дела Управления, секретность и так далее. Но и ты меня пойми. Я ведь не в простой отпуск собрался. Наш театр уже лет сто толком никуда не выезжал, ч’естное слово, мы будто крабы в банке скоро передеремся. Когда культура застаивается, она начинает пожирать саму себя.

— Александр Константинович, неспокойное время сейчас. В целях безопасности…

— Ну не надо, не надо, Алешенька, — снова перебил его Александр Константинович. — Мне при Царе-Батюшке говорили, при советской власти говорили, при российской власти говорите, ну сколько можно, Алешенька? Ты говоришь ситуация неспокойная, опасно, а вот Кольку Бардова пустили!

— Николай Викторович отправился на задание…

— Так вот и меня отправь! — рявкнул Кот, и у Эда поплыло в глазах. Однако Александр Константинович тут же отступил на шаг, откашлялся. — Извини, перенервничал с этим деревом в отделе кадров. Так Алеша, я тебя как друга моего старого прошу, уж раздобудь мне разрешение на выезд, будь лаской. Или задание какое раздобудь, ч’тобы я его попутно решил, я ведь не кто-нибудь.