Око Волка (СИ)

Алексей жестом пригласил детективов в большой, под стать хозяину, и красивый кабинет. Обои будто светились приятным зеленым цветом, пол устелен толстым ковром с угловатым восточным орнаментом, а у единственного окна висели занавески с золотистой бахромой. Резная старинная мебель вольготно раскинулась вдоль стен: исполненный из кожи диванчик; черно-бурые буфет и книжные шкафы; журнальные полки и кофейный столик; картотеки. Перед окном выдавался широкий стол с двумя бархатными креслами перед ним. Под потолком мириадами многогранных капель переливалась люстра, окрасившая кабинет радугой.

Попов достал из буфета несколько рюмок с ножками и бутылку коньяка.

— Как же я был рад, когда узнал, что ты едешь, Вань, — сказал Алексей, расставляя рюмки в ровный ряд.

Наставник подождал пока все три рюмки наполнятся, потом без разговоров взял крайнюю, слегка ударив ножкой о соседнюю, и опрокинул.

— Сам попросился. И… — Джон налил в рюмку новую порцию коньяка, — чем от тебя воняет? Аж нос режет.

— Алёна новый одеколон подарила, вот душусь.

Он уселся за стол, и большое кожаное кресло натужно заскрипело под ним.

— Воздух отравляешь, честное слово.

— Ну не могу же я его выкинуть.

— Угу, — Джон махом опорожнил рюмку и наполнил вновь. — А что за проблема с Александром Константиновичем?

— Так ты же слышал. Хочет ехать «взаграницу», а его не пускают.

— Почему? Кого-то ведь выпустили, — спросил Эд. Наставник на него покосился, но промолчал.

— Парень, ты представляешь, что случится в Европе, если туда приедет кот? Бардов, которого мы выпустили — колдун, а Александр Константинович — миф. Настоящий, живой. Вы там хоть помните, как пахнут мифы?

— И зачем же вы ему разрешение доставать собираетесь?

Джон крякнул и, не стесняясь, взял бутылку, сделав вид, что изучает, но украдкой подлил себе в рюмку.

— А кто сказал, что я его в Европу пущу? Поедет в Китай, там тоже культура.

— Старик взбесится, — оскалился Джон.

— Сначала взбесится, — Алексей подался вперед и забрал бутылку. — А потом поймет.

Попов встал и поставил наполовину пустую бутылку в буфет. Джон вздохнул, косясь на буфет, и взял рюмку Эда.

— А где все начальство? — Спросил он.

— Главное начальство уехало в Сиверский, за советом к мудрецу. Второе начальство — домой, в Муром. Первый заместитель на Украине, вопросы с тамошней нечестью решает. Сижу тут один, присматриваю за всем Управлением.

— Ах да, Украина. А я думаю, чего столько чудовищ в аэропорту, — пробормотал Джон.

— Беженцы прибывают, добровольцы на Донбасс улетают, а кто в Крым к родне пока по дешевке — создают работу миграционному отделу.

Наставник нахмурился.

— Справляетесь?

— Конечно. Трудно было первые месяцы, а сейчас все же проще.

— Ну а как вообще-то, Леш?

— Если не считать последних событий, то в целом как всегда. Немного суматохи, но спокойно.

— А как там Алёнка?

— Хорошо Алёнка…

Алексей рассказал какую-то малопонятную историю, и они с Джоном задорно над ней посмеялись. К дальнейшему разговору Эд потерял всякий интерес, ведь начался обязательный ритуал Джона, который он начинал при всяких встречах со старыми знакомыми — воспоминания. Обычные человеческие воспоминания, истории о чем-то, расспросы об общих друзьях, новости за время, что друзья не виделись.

Эд откинулся на спинку кресла и начал разглядывать кабинет. На стене, справа от стола Алексея, висел портрет — молодая девушка в просторном узорчатом платье босиком. По настоянию Джона, Эд прочитал несколько книг о славянской культуре перед отъездом, и припомнил, что это платье называется «сарафан». Волосы собраны в косу и перетянуты лентой, а на плече она держала коромысло с ведрами. «Наверное, Алёна» — подумал Эд, переводя взгляд на шкафы. В них красовались корешки старинных книг и почти на каждой выведены золотистые буквы на непонятном языке похожем на русский, но Эд не смог прочитать. На одной из полок поблескивал обломок, кажется, коры, в который будто впаяли четыре большие черные чешуйки. Видимо это останки от какого-то змея-мифа, решил Эд.

— Эдуард, — раздался голос наставника.

— А? — Эд повернулся.

— Б, — оскалился Джон.

Эд опешил. И что это значит?

— Я спросил тебя, Эдуард, — улыбаясь, сказал Попов.

— Отвлекся, прошу прощения.

— Скажи, как тебе наши условия? Как ароматы?

— Очень… — Эд задумался, — Кружащие.

— И все?

— Вам честно или кратко? — Алексей сделал жест, чтобы Эд говорил открыто. — У вас целый этаж откормленных кровососов. Я знаю запах дохлого отребья, я натаскан на них. Но здесь даже они пахнут по-другому. Вот честный ответ — я словно из океана дерьма попал в океан с виски. И не знаю, что хуже, захлебнуться от первого, или упиться вторым.

— Океан водки.

— Или водки, — Эд пожал плечами, — смысл вы поняли.

— Как у нас говорят, «из огня да в полымя».

— Ничего, Эдик у нас хороший волк, — Джон взъерошил волосы стажеру.

Да, черт возьми, Эдвард был отличным волком. Почти таким же сильным и ловким, как волки от Первой Крови. Он давил любую дикую мразь, какая вставала на пути. Давил уверенно, наверняка, чтобы всякая сволочь, пойманная им, дважды подумала, а стоит ли вылезать обратно в открытый мир.