Око времени

— А может быть, за Разрывом не стоит никакое божество. — В его голосе звучала неподдельная тревога. — Знаете, все это… все, что происходило после Разрыва, так похоже на страшный сон, на лихорадочный бред. Бисеза, ты мне рассказывала о массовых вымираниях животных в далеком прошлом. Ты говорила, что в мое время причины этих явлений были поняты, но мало кто эти объяснения воспринял. И еще ты говорила, что при изучении всех ископаемых ученые ни разу не обнаружили никаких следов разума — эти следы появились с человеком и его непосредственными предшественниками. Следовательно, если мы все погибнем, это будет первый за всю историю случай массового вымирания разумных существ. — Он вытянул руку, расставил пальцы и устремил на них пристальный взгляд. — Абдыкадыр говорит, что в двадцать первом веке ученые пришли к выводу о том, что разум как-то связан со строением Вселенной — он каким-то образом придает всему реальность.

— Коллапс квантовых функций — да. Возможно.

— Если это так и если нашу разновидность разума того и гляди истребят, так может быть, все это и есть последствия данного истребления. Говорят, когда стоишь перед лицом смерти, перед тобой быстро-быстро прокручивается прожитая жизнь. Возможно, мы как раса переживаем последний психологический шок перед тем, как погрузиться во тьму, — осколки нашей кровавой истории всплыли на поверхность в последние мгновения… и может быть, летя в бездну, мы сокрушаем устройство пространства и времени…

Он заговорил быстро, очень взволнованно. Редди только рассмеялся.

— Не припомню за тобой таких умствований, Джош!

Бисеза наклонилась и взяла Джоша за руку.

— Заткнулся бы ты, Редди. Послушай меня, Джош. Это не предсмертный сон. Я думаю, что Очи — это артефакты, искусственно созданные объекты, что Разрыв — чье-то преднамеренное деяние. Я полагаю, что за всем этим действительно стоит чей-то разум — превосходящий человеческий, но похожий на него.

— И все-таки, — уныло протянул де Морган, — эти существа, сидящие в Очах, могут, как им заблагорассудится, тасовать пространство и время. Разве это не подвластно только божеству?

— О нет, я не думаю, что они боги, — покачала головой Бисеза. — Они могущественны, это верно, они во многом превосходят нас — но они не боги.

— Почему ты так уверена в этом? — тихо спросил Джош.

— Потому что у них совсем нет сострадания.

На приготовления они милостиво получили четыре дня. А потом возвратились посланники Александра.

Из тысячи человек, высланных навстречу монголам, вернулась всего дюжина. Капрал Бэтсон был в числе уцелевших, но ему отрезали уши и нос. А в мешке, притороченном к седлу, он привез отрубленную голову Птолемея.

Услышав новости, Бисеза содрогнулась — как от ощущения неотвратимости войны, так и от потери еще одной нити в невосполнимой ткани истории. Когда узнала о том, как монголы изуродовали Бэтсона, бравого солдата-шотландца, у нее чуть не разорвалось сердце. Потом ей рассказали, что Александр оплакал погибшего друга.

На следующий день разведчики-македоняне сообщили о том, что в лагере монголов — большое оживление. Судя по всему, скоро должна была начаться атака.

В этот вечер Джош нашел Бисезу в храме Мардука. Она сидела возле оплавленной и закопченной стены, укутав ноги британским солдатским одеялом, чтобы согреться, поскольку к ночи в храме холодало.

Джош сел рядом с ней и обхватил плечи руками.

— Ты ведь должна отдыхать.

— Я и отдыхаю. Отдыхаю и наблюдаю.

— Наблюдаешь за наблюдателями?

Она улыбнулась.

— Кто-то должен это делать. Не хочу, чтобы они считали…

— Что?

— Что мы ничего не знаем. Про них, про то, что они сотворили с нами, с нашей историей. Кроме того, тут есть какая-то сила. Она просто должна существовать, чтобы сотворить это Око и его уменьшенные копии по всей планете, чтобы расплавить двадцать тонн золота и превратить его в лужу на полу… Я не хочу, чтобы сюда явились Сейбл или Чингисхан и наложили на Око свои лапы. Если все пойдет худо, когда придут монголы, я встану в дверях с пистолетом.

— О Бисеза, ты такая сильная! Жаль, что я не такой, как ты.

— Не жалей. — Он держал ее за руку, очень крепко, но она не пыталась отстраниться. — Вот. — Она пошарила под одеялом и достала металлическую фляжку. — Выпей немного чаю.

Джош открыл фляжку и сделал глоток.

— Вкусно. Правда, молоко какое-то немножко… не настоящее.

— Это из моего спецпайка. Концентрированное и облученное. В американской армии военнослужащим дают одним суицидальные таблетки, а нам — чай. Я его берегла для особого случая. Разве может быть что-то более особое?

Джош отхлебнул еще чая. Он молчал — похоже, задумался о чем-то своем.

«Может быть, в конце концов сказывается шок, полученный за время после Разрыва? — встревожилась Бисеза. — На каждого из нас это подействовало по-своему».

Она спросила:

— С тобой все хорошо?

— Я просто вспомнил о доме. — Она понимающе кивнула.

— Мало кто из нас говорит теперь о доме, да?

— Наверное, потому, что это слишком болезненно.

— Но ты мне все же расскажи о своем доме, Джош. Расскажи о своей семье.