Око за око

— По русским меркам в Пскове действительно мягкий климат, — запротестовал Джоунз. — Около Москвы очень приятно. А район Архангельска можно сравнить с Гаваной или Нью-Дели.

— По сравнению с Архангельском проклятый Южный полюс — отличное местечко, которое как нельзя лучше подходит для отпуска, — фыркнул Эмбри. — Еще до того как мы сюда попали, я понимал, что русские представления о погоде весьма своеобразны. Только не знал, как далеко заходит это своеобразие.

— Кстати, погода может сыграть нам на руку, — заметил Бэгнолл. — Ящеры любят русскую зиму не больше, чем мы. Может быть, нам удастся отогнать их от города.

— Ишь ты, размечтался, — насмешливо заявил Кен Эмбри. — Ладно, а как твой роман с малышкой летчицей?

— Слушай, кончай молоть чепуху. — Бэгнолл пнул носком сапога комок засохшей земли. — Между нами ничего нет.

Его приятели дружно фыркнули: либо не поверили, либо сделали вид, что не верят. Затем Джером Джоунз тяжело вздохнул.

— Жаль, что ты не врешь. Может быть, тогда Татьяна прекратила бы вешаться тебе на шею. Мы даже пару раз поссорились из-за этого.

— И что? — спросил Эмбри. — Ну, не томи, рассказывай. Некрасиво нас мучить.

— А ничего, — ответил Джоунз. — Татьяна делает все, что пожелает. А если кто-то глуп настолько, что решит вмешаться, она просто прострелит ему башку из своей винтовки — и конец истории.

Никто из приятелей не считал, что он говорит фигурально.

— Тот, кто сказал: «Самки данного вида опаснее самцов», наверное, имел в виду твою красавицу-снайпершу, — заявил Бэгнолл.

— Это точно. — Джоунз снова вздохнул, а потом искоса посмотрел на Бэгнолла. — Знаешь, она именно поэтому на тебя и вешается: считает, что у тебя лучше получается убивать людей, чем у меня. Я же всего лишь специалист по радарам.

— Старина, а тебе не приходило в голову, что без нее будет лучше? — глядя на него с сочувствием, поинтересовался Бэгнолл.

— Тысячи раз, — с чувством сказал Джоунз.

— Ну, и что же тебя останавливает? — спросил Бэгнолл, когда выяснилось, что его приятель не в состоянии сделать вывода из собственных слов.

— Во-первых, — смущенно начал Джоунз, — если я сам ее брошу, она может совершенно спокойно меня прикончить. И он показал себе на лоб. — Именно сюда и войдет пуля.

— Звучит разумно, — заметил Кен Эмбри. — Но когда говорят «во-первых», это означает, что есть «во-вторых». Надеюсь, ты старательно изучал греческий в школе?

— Вот уж нет, — ответил Джоунз по-гречески, и все трое весело рассмеялись.

Они прошли вперед еще несколько шагов, и Джоунз неохотно продолжил:

— Да, есть и еще одна причина. Я не отправляю ее куда подальше потому, что… мне кажется, ребята, я влюбился.

Он ждал, что приятели начнут над ним потешаться. Но Бэгнолл только тяжело вздохнул и положил руку на плечо Джоунза. Тот вздрогнул от его прикосновения, словно нервный конь.

— Успокойся. Давайте вспомним Сократа и определим ситуацию. Ты действительно ее любишь или тебе просто нравится крутить с ней шашни?

Джером Джоунз стал такого малинового цвета, какого в здешних краях никто из англичан не видел ни разу. «Он же еще совсем мальчишка», — подумал Бэгнолл с высоты своего возраста — их разделяло три или четыре года.

— А как можно узнать разницу? — жалобным голосом спросил Джоунз.

— Хороший вопрос, — вмешался Кен Эмбри и цинично фыркнул.

— В таком случае давай попытаемся на него ответить, — предложил Бэгнолл.

У Джоунза сделался потерянный вид.

— Итак, вспомним, друзья, Сократа и устроим симпозиум.

Джоунз улыбнулся, а Эмбри снова фыркнул:

— Прекрасный юный Алкивиад[30] отсутствует.

— Нам хватит хлопот и с прекрасной юной Татьяной, — заметил Джоунз. — Они с Алкивиадом подходящая парочка.

— Вот для начала первый ключ, который поможет тебе разобраться в чувствах, — сказал Бэгнолл. — Если тебе хочется только одного — оказаться с ней в постели, причем желательно сразу без одежды, — это уже кое о чем говорит.

— Должно говорить, — протянул Джоунз задумчиво. — Но только все совсем не так просто. Жаль, конечно, но боюсь, я запутался. Мне нравится быть с ней рядом, даже если мы не… — Он кашлянул. — Ну, это самое. У меня часто возникает ощущение, будто я поставил палатку около логова тигра: никогда не знаешь, что случится в следующий момент, но обязательно что-то волнующее.

— Например, ты можешь стать закуской, — заметил Эмбри.

Бэгнолл знаком показал пилоту, чтобы тот помолчал.

— А как она к тебе относится — по-твоему? — спросил он. Джоунз нахмурился.

— Я уверен, что на ее верность мне рассчитывать не приходится, — сказал он, и Бэгнолл кивнул, соглашаясь. — Она меня выбрала, а не я ее. В этой проклятой стране… я бы побоялся даже заговорить с девушкой. Не успеешь оглянуться, а тебя уже схватил НКВД. — Он поежился. — Кое-кто из моих приятелей по университету восхищался коммунистами. Но если бы кто-нибудь из них побывал в России, они быстро поменяли бы свои убеждения. Уж можете не сомневаться.

— Тут ты совершенно прав, — заметил Бэгнолл. — Мне тоже это приходило в голову — пару раз во время нашей чудесной командировки. Но мы сейчас обсуждаем прекрасную Татьяну.