Око за око

— Будем ждать рассвета, — только и ответил Отрепьев.

Остаток ночи Отрепьев не мог сомкнуть глаз, осознавая неизбежность поражения, но наутро казался бодрым и веселым, говорил, как и в день осады Новгородской, пламенные речи, пытаясь поднять дух воинов, а затем разделил войско на три части.

Для первого удара были избрано четыреста поляков и две тысячи россиян-всадников, которые, для того чтобы узнать друг друга в сече, отличались белою одеждой поверх лат. За ними должны были идти восемь тысяч казаков, также всадников, и четыре тысячи пеших воинов с пушками.

Утром началась сильная пальба. Россияне, столь многочисленные, не шли вперед, с обеих сторон примыкая к селению, где стояла их пехота. Оглядев устроение московских воевод, Отрепьев сел на гнедого карего аргамака и, держа в руке обнаженный меч, повел свою конницу долиною, чтобы стремительным нападением разрезать войско Борисово между селением и правым крылом. Однако Мстиславский угадал мысль неприятеля и двинул это крыло с иноземною дружиною к нему навстречу.

«Помоги мне, Боже», — прошептал про себя Отрепьев, и громким голосом крикнул: «Вперед, дружина!» — и первым бросился на врага. Воодушевленные своим предводителем, сторонники Григория рванули на неприятеля и сильным ударом смяли людей Борисовых и прогнали их, сломили дружину иноземную, несмотря на ее мужественное блестящее сопротивление. Григорий сам, забыв об опасности, тысячу раз рисковал жизнью, сражался, как простой воин, своим примером заставляя и других быть столь же храбрыми воинами.

Затем рать Отрепьева добралась и до пехоты московской, которая стояла пред деревнею с огнестрельным снарядом и не трогалась, как бы в оцепенении. Однако ожидание это было не страхом — залпом из сорока пушек, из десяти или двенадцати тысяч ружей ответила пехота Борисова на действия неприятеля, и множество всадников лишались жизни почти мгновенно, падали кони, а те, кто уцелели, в страхе пустились бежать, и, не в силах остановить это позорное бегство, понимая тщетность попыток оказывать сейчас сопротивление, бежал и сам Григорий, бежал Ярослав, бежало и все огромное войско…

То, что Григорий сражался как простой воин и его сложно было отличить от простого дружинника, спасло войско — думая, что сам Лжедмитрий мертв и все кончено, войска Борисовы не стали долго преследовать неприятеля. Однако и того было достаточно — рать Отрепьева понесла огромнейшие потери. Гришкиных людей разбили и гнали восемь верст, убили около шести тысяч, взяли немало пленников, пятнадцать знамен, тринадцать пушек. Празднуя победу и думая, что войска Самозванца были разгромлены, в Москву с радостной вестью поскакал сановник Шеин…

Однако в то самое время, когда в Москве пелись благодарственные молебны за победу, звонили во все колокола, а народ рассматривал взятые трофеи, Григорий был жив, и, более того, уже собирался с силами. Сперва Отрепьев ускакал в Севск и в ту же ночь бежал дальше, в город Рыльск. Однако, не найдя безопасности и в Рыльске, Гришка решил искать ее в Путивле, лучше укрепленном и ближайшем к границе…

Вопреки своим дурным предчувствиям, Ярослав остался жить и, более того, даже не был ранен, хотя ему пришлось поучаствовать в первом натиске под Добрыничами. Будучи не уверенным в успехе своего предприятия, Гришка не захотел упускать друга из вида, оттого приказал Ярославу оставить казачий отряд под командованием Анатолия Даниленко и перейти непосредственно под его командование. Ярослав возражать не стал, понимая, что это обидит друга, вот почему Евсеев оказался в Путивле вместе с Гришкой.

Оправившись наконец после неудачи под Добрыничами, Григорий не стал терять времени даром. Его разведчики проникали всюду от равнин Днепра до Уральских гор и Крымских степей, бродили вдоль Дона, Волги, Терека и Яика, всюду будоража население и набирая из воинственных племен местные ополчения.

Этих восстаний в Москве явно не предвидели — дело принимало серьезный оборот, а в очередной раз войска Бориса споткнулись на осаде маленького городка Кромы. Всю весну 1605 года боролись из-за этого пункта, откуда казаки легко могли легко угрожать тылу московской армии; для Отрепьева его потеря закрывала пути к Калуге. Вынужденный идти правым берегом Оки, он встретил бы на переправах ряд сильных укреплений, защищавших доступ к столице.

Сооруженный в 1595 году, этот маленький городок стал вечной головной болью Борисовых войск. Господствуя над левым берегом реки Кромы, он был окружен болотами, через которые проходила всего одна дорога. Сам город с посадами были укреплены по образцу московских крепостей: снаружи высокий земляной вал и такая же бревенчатая стена внутри с башнями и бойницами. Весь гарнизон состоял из двухсот стрельцов и немногих казаков.

Шереметев начал осаду в конце 1604 года, вел без успеха до марта, когда к нему присоединились главные силы Бориса и скоро завладели земляным городом; самый кремль частью сожгли, частью разрушили. Однако осажденные казаки оказывали стойкое сопротивление, скрываясь, как кроты, в подземных траншеях.