ОКО ЗА ОКО Этика Ветхого Завета

Во–первых, если бы Израиль впитал эти особенности своего культурного окружения, вместо того чтобы воспротивиться и уничтожить их, он перестал бы быть особенным. А это было бы потерей главной цели их избрания. Как ясно дает понять Втор. 7, 1–10 — заповедь отвергнуть и уничтожить религиозную культуру Ханаана — прежде всего основывалась на том, кем они были — народом, призванным быть святым у Господа (Втор. 7,6). Но это, в свою очередь, основывалось на том, что Бог совершил для них — он избавил их от рабства (Втор. 7, 8). А этот акт Бога, в конечном счете, основывался на необъяснимой любви и верности Бога к ним и их предкам (Втор. 7, 9–10). [277]Они недолжны были думать, что произошедшее с ними было благодаря их численному (более того, культурному) превосходству, как раз наоборот. Поэтому, когда в ходе своей истории Израиль действительно шел путем хананеев, со всей его культурной и религиозной деградацией, это было не просто печальным культурным упадком, а фундаментальным богословским отречением. Он отрекался от всего, для чего был избран, призван и избавлен.

Во–вторых, если бы Израиль шел путем хананеев, принимая их мерзкие обычаи, он подверг бы себя такому же божественному осуждению, как и те, кто практиковал их в то время. Земля была готова «извергнуть» хананеев, таким было божественное отвращение к этим аспектам их «культуры» (Лев. 18, 25). Тот же критерий суда относился бы и к Израилю, и земля вполне смогла бы повторить свое очищающее действие (Лев. 18, 28). Святость Израиля и ханаанские обычаи не должны смешиваться.

Ограниченная терпимость

Израиль терпимо относился к некоторым обычаям и обрядам древнего мира, не имея прямого божественного повеления или санкции, но при наличии развивающейся богословской критики считавшей их не соответствующими высшим стандартам Бога. Поэтому обсуждаемые обычаи регулировались юридическими мерами предосторожности так, чтобы смягчить или устранить их наихудшие последствия. В эту категорию для краткого обсуждения можно включить полигамию, развод и рабство. Вероятно, в эту группу можно было бы включить монархию (о которой мы говорили в седьмой главе), как установление позволенное, но не заповеданное Богом, и ограниченное критикой, демонстрировавшей сильное несогласие с тем, как она практиковалась в окружающих культурах.

Полигамия

Полигамия, несомненно, присутствует в Ветхом Завете, но ее масштабы не следует переоценивать. Примеры ограничиваются царями и людьми, которые занимали высокое положение в обществе. Но даже в этих случаях, за исключением некоторых ярких примеров, вроде Соломона, данные свидетельствуют скорее о бигамии, нежели полигамии. Похоже, что все же моногамия была наиболее распространенной среди населения.

Иногда в качестве примеров полигамии приводят патриархов — факт, вызывающий ухмылку у некоторых, когда патриархальные браки приводят в качестве образцов моногамной верности в разделе службы бракосочетания Книги общей молитвы! Все же нам необходимо отличать полигамию (наличие более одной жены)от практики иметь наложниц. Разница может показаться нам несущественной, однако она имела огромное социальное значение в древнем мире. Наложница была рабыней, которую обычно покупали, как и прочих рабов. Отношения наложницы и господина существенно отличались в законодательном и социальном плане от отношений мужа и жены. Помня об этом, мы понимаем, что, строго говоря, на языке древней культуры брак Авраама и Исаака был моногамным.Иаков, по сути, хотелтолько одну жену, однако в результате ревности и обмана его жизнь была связана с четырьмя женщинами (две жены и две наложницы).

Но «сначала не было так» (Мф. 19, 8). Эти слова, произнесенные Иисусом о разводе, можно в равной степени отнести к полигамии. Ведь повествование о сотворении ясно показывает, что мужчина и женщина должны стать «одной плотью» (Быт. 2, 24). Сюда же можно отнести отрывки из литературы мудрости, которые отстаивают, или, по крайней мере, предполагают верность в моногамном браке (Притч. 5, 15–20; 18, 22; 31, 10–31; Песнь песней). Также моногамия ясно подразумевается, когда брак используется в качестве метафоры исключительныхотношений Господа и Израиля. Несмотря на богословское осознание того, что полигамия не соответствует идеалу, в Израиле к ней относились терпимо, как к социальному обычаю. Тем не менее, существовали законы, как мы вскоре увидим, которые стремились ограничить потенциально негативные последствия полигамии для женщин.