ОКО ЗА ОКО Этика Ветхого Завета

Проблема в том, как полагает Родд, что большинство ученых привнесли в Ветхий Завет современные этические интересы, которых на самом деле не было в древнем Израиле; что они были тенденциозны в отношении материала, который извлекали из Ветхого Завета для современной публичной этической защиты; и что они игнорировали некоторые интересы, имевшие первостепенную важность для самого Израиля, таких как честь и ритуальная чистота. Другими словами, мы, считает Родд, недостаточно уделяли внимания тому, что мир ветхозаветного Израиля культурно чужд современному миру (отсюда название книги). Зачастую мы просто недостаточно знаем о культурном мировоззрении Израиля, чтобы делать уверенные заявления об этике, внутренне присущей данному повествованию, закону или пророчеству. Большая часть того, что происходило в Ветхом Завете по повелению или с одобрения изображенного в нем Бога поражает нас, в лучшем случае как странное, а в худшем — как нравственно неоправданное. Те современные этические проблемы, что заботят нас— войны, судьбы нищих, экологический вред и угнетение женщин, утверждает Родд, для древнего Израиля вовсе не были этическими проблемами. Подобные вещи, хоть они сильно беспокоят нас, для них были всего лишь печальными, но приемлемыми проявлениями устройства их мира. Родд считает, что большая часть того, что мысчитаем этическими проблемами, не были таковыми в Израиле, а большая часть того, чем страстно интересовались они,будет для нас либо нравственно нейтральным, либо сомнительным. Не вызывает сомнения, что большая часть аргументации Родда действительно эффективно и оправданно обличает ошибки, допущенные некоторыми людьми при использовании Ветхого Завета в христианской этике, и его предостережения следует принять к сведению (хотя я считаю, что Израиль не был столь равнодушен в отношении вопросов нищеты и войн, как полагает Родд).

Это приводит Родда к решению отвергнуть все попытки ученых, пытающихся построить своеобразный мост от Ветхого Завета к современному миру, считая, что Библия является нормативным, раскрытым авторитетом для этики. Род полагает, что эта предпосылка просто не выдерживает веса проблем, исключений и оговорок, которые порождает. Таким образом, хотя Родд подробно и честно обобщает мои труды, а также труды таких ученых, как Бирч, Янцен, Голдингей, Бокэм, которые пытались построить подобный мост, он считает, что наши усилия в конечном итоге обречены на провал. Напротив, в соответствии с Дейдуном (см. выше), которого Родд цитирует в поддержку своей позиции (к которой мы еще вернемся в следующей главе), которая состоит в том, что мы должны вовсе отвергнутьсвязанные концепции откровения и авторитета: «Первое требование — вовсе отказаться от пропозиционного представления об откровении, а вместе с ним и от веры в Библию как внешний авторитет. Нам следует оставить Ветхий Завет там, где он находится — в его собственном мире, точнее, — мирах, потому что он тянется через различные периоды истории и содержит этику многих разнообразных групп людей. Затем мы можем пойти и посетить его…». В своем беглом ознакомлении с неизвестной землей мы обнаружим, что Библия может «предложить помощь в нашей попытке решить множество сложных моральных вопросов, с которыми мы сталкиваемся сегодня», [377]хотя как это теперь сделать, или какой ценностью будет обладать подобная помощь, остается тайной.

Подводя итог данной главы, мы вернулись к проблеме, с которой начиналась глава предыдущая. Похоже, что в начале третьего христианского тысячелетия вопрос авторитета Ветхого Завета для христиан остается столь же животрепещущим и спорным, каким он был в начале первого тысячелетия. Поэтому мы неизбежно должны снова обратиться к нему в следующей, заключительной главе. [378]

14. Герменевтика и авторитет в ветхозаветной этике

Выполнима ли стоящая перед нами задача? Несмотря на многочисленные сомнения некоторых ученых, создается впечатление, что дисциплина ветхозаветной этики живет и процветает. Но широкое многообразие подходов, бегло просмотренных в двух последних главах, может заставить нас задаться вопросом о том, можно ли вообще представить некое целостное описание того, что мы подразумеваем под этими двумя словами — «ветхозаветная этика». Но если, даже оценив широкую палитру доступных сейчас исследований, мы рискнем безрассудно устремиться вперед в окружении такого великого облака свидетелей, с намерением внести свой скромный вклад в область ветхозаветной этики, нас ожидают, по крайней мере, три вызова.