Окоянов

Как хотите, мужики, а я считаю, что война нас научила вместе держаться, – сказал Федор. – Конечно, такие дурачки, как Антип, нас и по отдельности не передушат. Кишка тонка. Но видишь, какие дела в России. Надо ко всякому готовиться. Вот у Антипки ТОЗ, пускай и у нас своя взаимопомощь будет. Ведь все же понимают, что опять придется в следующий урожай хлебушек припрятывать, а как же иначе? Только по-умному. Ведь если кто донесет – тюрьмы не избежать, а то и похуже… А излишки со всего урожая пусть Антипка сдает. Он большие урожаи собирает. Поэтому, други, надо нам думать, как хлеб будем прятать. Задача не из простых. В деревне глаз много. Да и желающие донести найдутся. Может, нам уж сегодня следует покумекать, где схрон копать и как его обустраивать. Пока осень стоит, глядишь, оно и удобнее будет, чем летом-то. Опять же, за зиму ясно станет, подглядел кто или нет.

– Ты, Федя, прав. Только я думаю, дальше идти надо. Подглядел кто, не подглядел, поди – догадайся. Надо, что бы нас на селе уважали да побаивались. Тогда и помалкивать будут. Хозяевами надо стать на селе, – вмешался Михей.

– Так хозяина уже власти назначили. Вон он – председатель комбеда-то.

– Пусть они на него и радуются. Мы тоже не против. Я про то говорю, кого люди слушать должны. К кому на суд приходить будут. У нас завсегда так было, что к самым крепким и головастым тянулись. Ну, а сегодня мы и есть самые крепкие. И поголовастей Антипки малость. А закон будет простой. Ежели кто этого не поймет – можно и поучить, силу свою показать. Согласны?

Мужики были согласны. Они понимали, что новая власть не хочет оставлять село в покое, и чувствовали, что ее щупальца будут окручивать их все сильнее и сильнее. Никакого другого выхода, кроме совместной самозащиты, они не видели.

– Ну что, порука? – спросил Федор.

– Порука, – ответили остальные.

Бывшие солдаты выпили по последнему стакану самогона, облобызались и разошлись по домам.

С этого времени в Сонинке стало негласно действовать ядро из бывших фронтовиков, неспешно, но уверенно прибравшее управление жизнью селян к своим рукам.

20

В понедельник вечером отец Лаврентий пришел к Седовым. Антона не было дома, и священник узнал об этом с облегчением. Разговор предстоял об Антоне, и разговор непростой.

Константин Владимирович сразу понял по лицу отца Лаврентия, что тот пришел с плохими вестями. Он завел священника в свой маленький кабинетик и сказал:

– Не томи, Леонид. Говори, в чем дело.

Вместо ответа отец Лаврентий опустился на колени перед иконой Спаса, висевшей над рабочим столом доктора, и стал молиться.

Закончив молитву, он сел напротив своего старинного друга и посмотрел ему в глаза.

– Большой грех совершаю, Костя. Тайну исповеди тебе предам. Только не знаю, что лучше: тайну хранить или душу спасать. Была вчера у меня на исповеди хозяйка девушки, что у Антона работает. Всякого греха на ней много, но не о ней речь. Между делом сказала она, что девушка эта от Антона ребенка ждет. Уже на четвертом месяце. А сын твой от нее отказался. У него теперь в Арзамасе невеста есть. Он туда постоянно путешествует. В общем, Ольга, так ее зовут, в плохом состоянии находится. В Бога не верит. Что делать – не знает. Того и гляди, беду натворит. Хозяйка ее совета спрашивала, а что я неверующему посоветовать могу? Товарищу Ленину написать? Дело серьезное, Костя. Не знаю, что Антон думает, но если беда случится, и он в ответе будет, и тебе за сына перед Богом отвечать.

Константин Владимирович сидел, опустив голову. Вчера Антон объявил, что привезет в родительский дом Ксюшу с дочкой. Старик помнил Ксюшу по прежним годам, она дважды гостила в Окоянове, когда сын был еще студентом. Хорошая, славная девушка. Наконец-то Антон сподобился обзавестись семьей и подарить им еще немного счастливой стариковской жизни. Они с Анной Николаевной сердечно обрадовались новости и стали готовиться к переезду Ксюши в Окоянов.

Доктор позвал свою жену и пересказал принесенную отцом Лаврентием новость.

– Надо что-то делать, Костя, – промолвила она, выслушав историю до конца. – Эту сотрудницу сына мы не знаем, но в стороне оставаться все равно не можем. Леонид прав. Здесь дело о жизни и смерти идет. Сначала, конечно, с Антошей поговорим. Только, я думаю, что бы он нам ни рассказал, девушку мы не оставим. Правда?

– Как же ее оставить. Ведь в ней уже наша кровь бьется.

Старики не спали до утра, поджидали Антона, Он появился только на рассвете, усталый, с черными кругами под глазами. Удивленно взглянул на них, молча сидящих за столом в свете керосиновой лампы.

– Случилось что-то, мама? – тревожно спросил он, обеспокоенный таким необычным явлением.

– Случилось, Антон, – ответила Анна Николаевна. – Мы сегодня много нового узнали. Никак не можем уснуть, с тобой хотим объясниться.

Удивленный таким началом, Антон присел за стол и устало отклонился на спинку стула.

– Так что, все таки, у нас случилось?

– Нам кажется, Антон, это у тебя случилось. Мы узнали, что секретарша твоя, Ольга, беременна.

Антона передернуло. Такого поворота он никак не ожидал.