Околдованная

Дни становились длиннее, и в воздухе повеяло весной. Зазеленели первые побеги, и вскоре склоны холмов покрылись желтыми нарциссами. Джон Саутвуд преданно ухаживал за леди Сабриной под зорким присмотром ее отца и бабушки. С первого взгляда становилось ясно, что эти двое предназначены друг для друга. Правда, у них была общая прабабка, но родство считалось не слишком близким и не мешало браку. Граф Линмут находил очаровательным шотландский выговор Сабрины, значительно смягчившийся за четыре месяца пребывания в Англии. К удивлению Жасмин, оказалось, что внучка знает все необходимое для ведения хозяйства, поэтому свадьбу назначили на второе мая.

Отем совершенно ушла в себя и стала неестественно спокойной. И даже помирилась с матерью, старавшейся всячески поддержать и утешить дочь. Правда, Отем не нравилась внезапная дружба между Жасмин и Габриелом.

– У него нет обаяния Себастьяна, и он совсем не так красив, – твердила она.

– Все потому, что он не Себастьян, – рассудительно заметила Жасмин. – Прекрати искать в нем черты покойного мужа. Перестань их сравнивать. Постарайся увидеть в нем того, кто он есть на самом деле. Он хороший человек, Отем.

– Хорошие люди так скучны, мама, – фыркнула Отем.

– Не всегда, куколка, – усмехнулась мать.

Все же Отем решила последовать совету матери и попыталась разобраться в себе и своих чувствах. Что с ней стряслось? В октябре исполнится шесть лет со дня смерти мужа. Нельзя же провести всю жизнь в трауре!

Она вдруг пожалела, что выглядит такой толстой и неуклюжей. Как мужчина может ухаживать за женщиной, похожей на стельную корову?

Все это она издевательским тоном изложила Габриелу.

– Я выращиваю скот, – напомнил он, весело сверкнув глазами, – поэтому считаю стельных коров настоящими красавицами, мадам.

– Я не отдам своих детей на воспитание, – серьезно объявила она.

– Зачем? – удивился он. – Гарвуд-Холл просто создан для детей. Ваших и наших.

– В октябре мне будет тридцать, – упрямилась Отем. – Не знаю, сколько лет мне еще осталось, чтобы выносить вам детей.

– А мне в августе будет сорок один, – не сдавался он. – Если мы поторопимся, пожалуй, сумеем произвести на свет несколько ребятишек, прежде чем состаримся и поседеем.

– Вы смеетесь надо мной, – пробурчала она.

– Верно, – кивнул герцог, – но со временем вы привыкнете.

– А вдруг я не захочу привыкать? – капризничала Отем.

– Ах, вы казались бы настоящей злобной фурией, не будь так неотразимо очаровательны, мадам!

– Я не фурия! – вскричала Отем. – Как вы смеете, сэр?

– В таком случае маленькой ведьмочкой. Восхитительной маленькой ведьмочкой, – не уступал герцог.

Отем провела рукой по огромному животу.

– Боюсь, маленькой меня не назовешь, – отшутилась она, – я расту с каждым днем.

Они переглянулись и дружно засмеялись. Наблюдая за ними, Жасмин впервые позволила себе надеяться. Как было бы чудесно, влюбись Отем в герцога! Когда младшая дочь снова выйдет замуж и заживет своей семьей, счастье Жасмин будет полным. Нет… не совсем. Слуги, всю жизнь бывшие рядом, стареют и чахнут. Адали было почти девяносто. Никто из тех, кого она знала, не дожил до такого возраста. Рохане и Торамалли было за восемьдесят. Когда она родилась, им было по десять лет, а скоро ей исполнится семьдесят один. Что она будет делать, потеряв всех?

Вернувшись в Англию, Адали все дни просиживал у окна на солнышке. Бекет заботился о доме, так что Адали попросту нечего было делать. Последнее время Рохана и Торамалли даже ходили с трудом, жалуясь на то, что колени болят и не гнутся. Бедняжки не могли поднять ног и бессильно шаркали по полу. Пальцы Торамалли совсем скрючились. Ее муж Фергюс тоже сильно одряхлел. Он и Рыжий Хью с утра до вечера играли в шахматы, переняв науку от Адали. Царство стариков, да и только!