Около музыки

Я потом всё думал, что было на самом деле, а что — приснилось. Понятно, что никакого Гордона не было у нас дома. А что было? Вот Оля, этого же совершенно не может быть. Тем более — тихая Оля и Гордон, смешно даже. Хотя мама сказала — его и правда зовут Никита, как и меня. А вот никакой станции «Депо» на карте нет, я посмотрел. Депо железнодорожное есть, а платформы никакой нет. Речка зато есть, и мост — надо будет туда сходить, когда выздоровею. Узнать, есть там такая же школа, как моя, или нет. И лучше идти в солнечный день, чтобы решётку сфотографировать, тень от неё.

Я лежу, голова лёгкая-лёгкая, а руки-ноги тяжёлые. Не поднять. Мне немного жалко, что кончилась моя температура — у меня было столько музыки в голове, а сейчас не помню. А ведь мне казалось — дико красиво; и всё забыл. Так что лежу дома с планшетом и пытаюсь понять свой маршрут. И ещё смотрю в гугле разные фотографии нашего города, запоминаю. Чтобы не теряться больше, стыдно теряться взрослому человеку. Смотрю на кусок карты — а потом стараюсь начертить его наизусть. Потом следующий квадрат. Долго это, но всё равно лежу пока.

Заходил Лёвка. Сказал, что нашёл мне отличную программу: клавиши на планшете. Играешь прямо на экране, как на синтезаторе. И можно записать, и потом наложить другое. И так хоть целый оркестр. Сказал, разберётся и поставит мне. Он умный, Лёвка, сечёт в компьютерах, программированием занимается со второго класса.

— Кит, смотри, что я нашла!

Мама хотела стирать мою куртку и в кармане нашла трамвайный билетик. Тот, где написано: Оля Гордеева, и номер. Выходит, это на самом деле было всё.

Надо позвонить. Позвонить, и, может быть, услышать голос Гордона, моего первого учителя музыки. И может, я правда поеду в Питер, вместе с мамой и папой. Папа заканчивает свой китайский мост, и обещает нам путешествие на каникулах.

Обязательно выучу ноты. Можно, конечно, Лёвкиной программой всё записывать. Но это другое. И у меня мелодии не очень чётко в голове звучат, не уверен, что всё смогу сыграть. Надо нотами, это внесёт ясность. Что я, идиот, что ли, все могут, а я не могу ноты эти?… За три дня выучу, я способный. И потом, по скайпу же можно заниматься, это как английский. Гордон меня научит.

Если только этот номер на самом деле правильный. Завтра позвоню.

И тогда я смогу записать то, что носится у меня в голове.

Город — как музыка. Проспект Космонавтов, например, это основная мелодия, фортепиано играет. А маленькие улочки — подголоски. Флейта там, кларнет. И они вливаются в основную мелодию, каждый в своём месте. А речка — виолончель, потому что тёмная вода. Виолончельный звук течёт через весь город, а по дороге — стройные аккорды мостов. А на площадях сливаются, переплетаются мелодии всех улиц, и выходит такой вихрь звуков: с барабанами, с тарелками, валторна на пять четвертей, а контрабасы на три, и посередине — пожарная каланча, это труба, конечно. Звонкая труба, на самом верху.

Не могу сказать, что я весь город превратил в музыку. Но некоторые улицы запели. Надеюсь, это мне поможет. Я запишу весь город нотами, как симфонию. В своей симфонии я точно не заблужусь.

Дом над морем

Дом стоял высоко над морем. Спиной прилепился к скале, как ласточкино гнездо; а окнами смотрел на море. Море, море, до самого горизонта. Такое спокойное там, вдалеке. А здесь, внизу, оно сердито набрасывалось на скалы, кипело, будто злилось на всех. И особенно на этот маленький домик, забравшийся так высоко. Совсем рядом, в трёх километрах вниз по старой дороге есть город. Там, на пляже, море бывает спокойным, как горное озеро. А здесь, под скалой, всегда злится.

У открытого окна старик варил кофе в большой железной кружке. Мальчик стоял рядом и смотрел, как поднимается пена, и как старик разливает кофе по глиняным чашкам. Чашки когда-то подарил старику взрослый уже внук, сказал — вот, дед, будешь гостей угощать. Старик тогда удивился — какие у него могут быть гости. Но вот, приехали. Старик взял две чашки, кивнул на третью:

— Неси на веранду.

Мальчик не понял слов, но догадался. Понёс осторожно, жгло пальцы, но старался не показать. Надо же, какие нежные у него руки, как у девочки. Что в голове — не поймешь. Не выпускает из рук модную игрушку, телефон. Фотографирует, щёлкает кнопками — куда ему столько фотографий? Старик сначала пытался развлечь его, расшевелить. Показал коробку с инструментами. Мальчик вежливо посмотрел и отложил — не умеет, не интересно. Старик снял со стены ружьё. Мальчик кивнул, но даже не взял в руки. А старик многое бы отдал в его возрасте, чтобы подержать такое!