Окончательное Предложение (ЛП)

— Я буду скучать по тебе, — ее голос дрожит.

Боже, если я не уеду отсюда в ближайшее время, то в итоге вообще не уеду.

— Я тоже буду скучать по тебе.

— Ты обещаешь вернуться? — она смотрит на меня с мокрыми от слез ресницами.

Я смахиваю слезы, стирая свидетельства ее грусти.

— Обещаю.

Она тяжело вздыхает, и напряжение в ее плечах спадает.

— Но у меня к тебе просьба, — я кладу ее открытку обратно в рюкзак и застегиваю его.

Ее глаза расширяются.

— Ко мне?

— Да.

— В чем дело?

Я сделал серьезное лицо, как будто от нее зависит моя жизнь.

— Ты позаботишься о Мерлине ради меня?

Она задыхается.

— Ты оставишь его здесь?

У меня в горле запершило.

— Да. Я не могу взять его с собой, поэтому мне нужно, чтобы ты присмотрела за ним, — таким образом, у меня есть веская причина вернуться, хочет того Лана или нет.

Использую ли я своего кота, чтобы убедить Лану увидеться со мной снова? Безусловно.

Чувствую ли я себя плохо из-за этого? Ни в малейшей степени, хотя я позабочусь о том, чтобы на время моего отсутствия в дом доставляли еду и все необходимое, чтобы ей не пришлось ни за что платить.

Она встает во весь рост и сальтует мне.

— Я позабочусь о нем.

— И не забудь позаботиться о своей маме ради меня тоже.

Она наклоняет голову, крошечные хмурые морщинки на ее лице делают ее старше шести лет.

— Ты любишь любишь мамочку?

— Я люблю люблю твою мамочку больше всего на свете. Вот почему я собираюсь уехать за помощью.

Все ее лицо загорается от идеи, которая рождается в ее голове.

— А что, если мы поедем с тобой?

Черт. Достаточно одного покачивания головой, чтобы ее улыбка исчезла.

— Нет. Я бы хотел, чтобы вы могли, но это то, что я должен сделать сам, — я обнимаю ее в последний раз, прежде чем подняться.

— Но ты вернешься, — говорит она.

— Я вернусь — ради тебя и твоей мамочки.

— Пообещаешь на мизинчиках? — она протягивает мизинец с колеблющейся улыбкой.

Я соединяю наши мизинцы вместе и пожимаю его.

— Обещаю на мизинчиках.

Я целую ее в последний раз в макушку, прежде чем повернуться. Мой шаг замедляется, когда я вижу Лану, прислонившуюся к дверной раме, ее темные глаза и непоколебимый хмурый взгляд.

— Привет, мамочка!

Она смотрит на Ками.

— Ты рано встала, — голос не звучит обвинительно, но взгляд, который она бросает в мою сторону, звучит обвинительно.

— Меня разбудил Каэль, — Ками бросает меня под автобус.

Я тоже тебя люблю, малышка.

— Почему бы тебе не попытаться поспать подольше? У тебя сегодня будет длинный день, — Лана больше ничего не говорит, уходя, оставляя меня одного закрывать дверь. Тяжесть, давящая на мои плечи, только усиливается с каждым шагом, который я делаю по направлению к входной двери.

— Ключ, — Лана протягивает руку. Ее пальцы слегка дрожат, от чего у меня внутри все переворачивается.

— Лана…

— Не надо, — ее голос дрожит, как будто она на грани слез.

Блять.

Я достаю связку ключей и принимаюсь за работу, извлекая из нее ключ от дома. Как только я кладу его в руку Ланы, она убирает его в задний карман.

— Удачи на реабилитации, — ее голос звучит издалека. Как будто я нахожусь под водой, борясь с течением, угрожающим унести меня от нее.

— Я вернусь.

Она обходит меня, чтобы отпереть дверь.

— Это ничего не изменит между нами.

— Тогда что изменит?

— Ничего. Ты получил то, что хотел. К тому времени, как ты выйдешь из реабилитационного центра, я уверена, у нас уже будет готовый покупатель.

— Я не говорю о гребаном доме, — огрызаюсь я.

Она моргает.

— Я знаю, что ты думаешь обо мне самое плохое. Это нормально. Не то чтобы я этого не заслуживаю. Но просто знай, что я выбрал реабилитацию не ради наследства.

Она насмехается, скрестив руки.

— Ты точно не выбрал ее ради меня.

— Нет. Я решил получить помощь ради себя.

Ее рот приоткрылся.

— Если бы мне нужно было только наследство, то я бы проторчал здесь еще тридцать дней и выполнил все требования, которые от меня требовались. Но вместо этого я еду на реабилитацию, потому что хочу любить себя так же сильно, как ты любишь меня.

Она втягивает воздух, но молчит.

— Я хочу быть мужчиной, которого заслуживаете вы с Ками. Веришь ты мне или нет, но это причина, по которой я еду на реабилитацию. Я проходил через этот процесс достаточно раз, чтобы знать, что это тридцать дней абсолютного ада, с какой стороны ни посмотри. Но каждый день, проведенный в тюрьме моего разума, стоит тысячи счастливых дней с тобой, — я наклоняюсь вперед и целую ее макушку. Она не прижимается ко мне со вздохом, как обычно, но ее плечи слегка опускаются.

Я провожу костяшками пальцев по ее щеке.

— Прости меня за дом. Я хотел сказать тебе об этом каждый раз, когда речь заходила об этом, но я не мог рисковать тем, что мои братья потеряют наследство после всех жертв, которые они принесли. Они бы никогда не простили меня, а я не мог жить, зная, что разрушил жизнь всех вокруг. Я и так достаточно ненавижу себя.

Она отворачивается и вытирает щеку рукавом.

Я хватаюсь за ее подбородок и заставляю ее посмотреть мне в глаза.

— Я найду способ все исправить.

Ее глаза закрываются.

— Ты не сможешь.

— Это вызов? — полусерьезно поддразниваю я.