Окончательное Предложение (ЛП)

— Ты должен мне доллар.

Я моргаю, глядя на нее.

— За что?

— За банку ругательств, — она протягивает руку. — Dinero, por favour — Деньги, пожалуйста.

— Банка ругательств? Что это, черт возьми, такое?

Ее большие глаза широко раскрываются.

— О-о-о. Теперь ты должен мне два доллара.

— Я вижу, тебя учат вымогательству с раннего возраста.

— Что такое вымогательство?

Я качаю головой.

— Забудь об этом, — я обхожу ее стороной и прохожу пять футов, прежде чем она устремляется за мной.

— Эй! А как же мои деньги?

Я закрываю глаза и считаю до пяти. Пот начинает стекать по моей шее от повышения температуры. У меня нет абсолютно никакого опыта общения с детьми, кроме избегания случайных детей в общественных местах. Пока у Деклана и Айрис не появится свой собственный ребенок, я совершенно не готов к тому, чтобы справиться со всем этим.

Просто дай ей деньги и уходи.

Я проверяю свой кошелек на наличие долларов, но ничего не нахожу.

— Извини, малышка, но у меня нет денег.

— Как насчет этого? — она показывает большими глазами на стопку стодолларовых купюр.

— Ты хоть знаешь, сколько они стоят?

Ее пустой взгляд не дает мне возможности оторваться.

— Ладно. Неважно. Держи, — я протягиваю ей одну из купюр.

— Но ты сказал два плохих слова.

— Это больше доллара, — я постукиваю по цифрам, чтобы подчеркнуть. — Это сотня. Видишь?

Ты действительно пытаешься вразумить ребенка?

Ее брови сжимаются, когда она смотрит на купюру.

— Подожди. Дай мне посчитать, чтобы убедиться… раз… два… три… — она вычерчивает каждую цифру в воздухе, словно пишет на невидимом листе бумаги.

Ради всего святого. Если она будет так считать, я проведу здесь все утро.

Я беру еще одну сотню и передаю ей.

— Вот.

Она просовывает язык в щель, где должен быть один из ее передних зубов.

— Оооо.

— Пока, — я отдаю ей полушутливое прощание и продолжаю идти к своей машине.

— Поиграешь со мной? — она следует за мной, как тень.

— Я не могу.

Почти пришли. Размытые цифры на номерном знаке становятся все четче с каждым шагом к машине.

Она бежит, стараясь не отставать от моих длинных шагов.

— Почему?

— Мне нужно кое-куда успеть.

Ты так близко. Я достаю ключи из кармана и отпираю дверь.

Может быть, если бросить на землю еще одну сотню, это отвлечет ее на достаточно долгое время, чтобы я смог уехать.

— Куда ты идешь?

Сейчас предпочтительнее куда угодно, только не сюда.

— На встречу.

— О, — ее улыбка спадает. — Ты вернешься?

— Эм… может быть? — моя кожа зудит.

— Ура! В следующий раз ты будешь играть со мной, — она хлопает в ладоши.

Ребенку нужны лекарства или намордник. Это очевидно. Она очень напоминает мне меня самого в этом возрасте, энергичного и бесконечно бессвязного. Удивительно, как мои братья не пытались задушить меня во сне.

— Прости, малышка. Я здесь не для того, чтобы играть с тобой.

— О. Но Уайтт играет со мной.

Под моими ботинками захрустел гравий от внезапной остановки.

— Кто?

— Уайтт? Это пишется как У-А-Й-А-Т-Т!

— Какая у него фамилия?

Она пожимает плечами.

— Эмм… заместитель?

Это его чертова работа, а не фамилия, но это то подтверждение, которое мне нужно. Они с Ланой препирались, как брат с сестрой, когда находились в одной комнате, и долгое время я думал, что они ненавидят друг друга.

А ведь когда-то ты считал его другом.

У меня заложило уши от прилива крови, бурлящей под поверхностью кожи. Из всех людей, которым, как мне казалось, я мог доверять, Уайтт занимал довольно высокое место в списке. Мы проводили вместе почти все лето, и он даже дважды навещал меня в Денвере, пока я учился в университете. Когда мы с Ланой были вместе, были ли мы просто друзьями, избегающими неизбежного, или официально начинали встречаться, он никогда не казался хоть немного заинтересованным в ней.

Наверное, потому что он оттягивал время, пока ты не испортишь все на неопределенный срок.

Мои мышцы напрягаются под рубашкой, когда я позволяю себе признать эмоцию, которую не имею права испытывать.

Ревность. У нее есть свой собственный разум, поглощающий все рациональные мысли. В глубине души я знаю, что не имею права ревновать, когда это я уехал. Кроме того, это я доверил Уайтту присмотреть за ней ради меня.

Похоже, он сделал гораздо больше, чем это.

Я рад, что мы с Уайттом больше не друзья. Так мне будет еще легче надрать ему задницу, когда я снова до него доберусь.

Что, если он тот самый человек, которого ты видел целующимся с Ланой возле бара «Последний звонок» два года назад?

— Чертова змея, — пробурчал я.

Ками задыхается.

Я вздрагиваю.

— Черт.