Окончательный диагноз

У игры существовали исторические и социально-политические предпосылки – так объяснили Хьюлитту партнеры по игре. Комбинации самых маленьких и самых старших карт, помимо Правителей, символизировали народное восстание, дворцовый переворот или (в наши дни) успешное возобладание одной корпорации над другой. Особую ценность имели комбинации трех, четырех или пяти карт разных мастей одного и того же значения. Если тебе вместе с ними выпадала еще и десятка, то такая комбинация била сразу двух Правителей соперника. Существовали и другие комбинации с числовыми картами и картами-"картинками", с помощью которых можно было побить отдельные карты соперника или комбинации, но Хьюлитт понял: чтобы усвоить все комбинации, ему потребуется время.

Во время первых трех конов партнеры имели право прикупать по одной дополнительной карте, но всякий раз обязаны были сбрасывать либо ее, если она оказывалась ни к чему, либо еще какую-нибудь лишнюю карту. Затем они могли выкупать карты у банкующего, именуемого Правителем игры, поднимая при этом ставки. Пользующиеся прикупом либо имели на руках плохие карты и не желали понапрасну тратить деньги, либо, наоборот, получали при сдаче хорошие комбинации и не желали ничего менять.

Еще одной сложностью игры было то, что перед каждым из игроков лежало две кучки карт лицом вверх, в каждой кучке не больше трех карт, но при этом только данный игрок знал, какие из этих карт сброшены, а какие могут быть использованы в игре под самый ее конец. Сброшенные карты угадывались путем мимики соперника, при этом не забывалось, что мимика могла быть и фальшивой.

– Первые несколько конов мы тебе будем подыгрывать, – пообещал Хоррантор, издав параллельно серию непереводимых звуков, по всей вероятности, служивших у тралтанов смехом. – И еще будем указывать тебе на твои ошибки. Думаю, ты уже достаточно хорошо усвоил правила, и можно начинать игру.

– Не думаю, чтобы ты усвоил их достаточно хорошо, – возразил Бовэб, придвигаясь поближе к кровати, – чтобы начать мухлевать.

– Да, кстати, насчет мухлевания, – спохватился тралтан. – Ты, пациент Хьюлитт, не забывай – твои соперники будут все время пытаться мухлевать, то есть пытаться одержать верх над тобой нечестным путем. Ну например: ты бы, наверное, не додумался до того, что я, сидя рядом с тобой, могу боковым зрением заглядывать к тебе в карты. Кроме того, надо иметь в виду, что дутане обладают способностью обострять свое зрение, когда предмет – в данном случае твои глаза – находится от них на фиксированном расстоянии. Бовэб может преспокойно разглядывать отражение твоих карт в твоих собственных глазах, а особенно – ту карту, которую ты держишь, собираясь сбросить. Я бы тебе посоветовал щуриться и смотреть на карты сквозь волосы, которые растут у тебя по краям век. Мухлевать мы будем на каждом шагу. Поначалу мы будем делать это нарочито, чтобы ты сумел сам догадаться, как мы это проделываем.

– Ну с-спасибо, – пролепетал Хьюлитт.

– Хватит болтать. Торгуйтесь давайте, – проворчала Морредет.

Последующие два часа пролетели незаметно. Появилась сестра-худларианка и объявила, что пора ужинать.

– Если вы желаете продолжать разговор и забавы, – сказала она, – вы можете вместе поесть за столом около сестринского поста. В противном случае еда будет подана каждому к кровати. Ну, как?

Хоррантор, Бовэб и Морредет хором произнесли слово «стол». Мгновением позже к ним присоединился и Хьюлитт.

– Вы уверены, пациент Хьюлитт? – засомневалась сестра. – Опыта контактов с иными видами у вас маловато. Зрелище того, как они едят, в первый раз способно сильно огорчить с психологической точки зрения. Или вам раньше доводилось кушать вместе с инопланетянами?

– Да нет, – смутился Хьюлитт. – Но мне бы не хотелось прерывать начатый разговор. Думаю, все будет в полном порядке, сестра.

– Хитрость, – пояснил Хоррантор по дороге к столу, – заключается в том, чтобы не смотреть в тарелку к другому.

Но тут принесли подносы с едой, и Хьюлитт, к ужасу для себя, понял, что не может не смотреть в чужие тарелки. Оказалось, что пища, хоть и выглядит неаппетитно, отвращения у него не вызывает. Больше всего Хьюлитта огорчило зрелище того, как Хоррантор запихивает в себя невероятные горы тушеных овощей – естественно, горы по людским меркам, ведь тралтан был раз в шесть крупнее человека. При этом овощи поглощались отверстием в теле Хоррантора, которое Хьюлитту и в голову не пришло бы считать ртом. Морредет тоже была травоядной и поедала какие-то сырые растения со страшным хрустом. Что ел Бовэб, этого Хьюлитт не понял, только почувствовал странный острый запах, исходящий от тарелки дутанина. Как он вскоре обнаружил, никто из пациентов на его тарелку не пялился.

«Интересно, – подумал Хьюлитт, – они так хорошо воспитаны, или синтетическая отбивная с жареными грибами для них выглядит еще отвратительнее, чем для меня – их деликатесы?»