Окончательный диагноз

Вероятно, остальные услышали Приликлу, поскольку тут же подошли к Хьюлитту поближе. Как только все выстроились около кровати, Приликла изрек:

– В настоящее время я не нахожу в сознании пациента Хьюлитта каких-либо отклонений. Не нашел я и никаких аномалий в состоянии пациентки Морредет, обследованной мной ранее. Полагаю, ее можно безотлагательно выписать. Я чувствую, что все вы разочарованы, и мне очень жаль. Что касается меня, то я никакого заболевания у этого пациента не нахожу.

Друг Хьюлитт, – обратился эмпат к землянину, – как вы смотрите на то, чтобы прокатиться на корабле-неотложке?

Хьюлитт увидел, как задрожало тельце Приликлы, и понял, что крошка-эмпат разделяет охватившие его чувства – злобу и разочарование, от которых Хьюлитт столько страдал прежде.

– Нечего надо мной подшучивать, черт бы вас побрал! – выкрикнул Хьюлитт. – Вы решили, что я здоров как бык и меня нужно отправить домой!

– Ну, не совсем так, – возразил Приликла. – На этот раз вы ошиблись: корабль-неотложка доставит вас из госпиталя на место происшествия.

Глава 16

Несмотря на то, что за время пребывания в седьмой палате Хьюлитт почти полностью избавился от ксенофобии, он все равно очень порадовался тому, что экипаж неотложки был в большинстве своем укомплектован ДБДГ – то есть людьми.

Во всем, что не относилось к чисто медицинской деятельности, кораблем-"неотложкой" «Ргабвар» командовал на редкость серьезный молодой офицер – майор Флетчер. Три офицера Корпуса Мониторов – лейтенанты Хаслам, Чен и Доддс отвечали соответственно за связь, безопасность и навигацию. Поскольку Хьюлитту не разрешалось покидать медицинскую палубу, с офицерами он мог видеться крайне редко. Да и офицеры нечасто общались с медицинским персоналом корабля. Это происходило только в тех случаях, когда «Ргабвар» получал срочный вызов и медикам требовалась помощь офицеров. Если такое происходило, то командование переходило к старшему из медиков, и в данном случае это был цинрусскийский эмпат-ГЛНО Приликла.

Хьюлитт очень удивился тому, что главной помощницей Приликлы оказалась патофизиолог Мерчисон. Но когда он поближе познакомился с землянкой, то на смену удивлению пришла радость. Кроме цинрусскийца и женщины-землянки на «неотложке» находилась медсестра Нэйдрад, кельгианка, специалистка по оказанию помощи при тяжелых катастрофах, и доктор Данальта, физиологическая классификация которого звучала как ТОБС. Это существо порой было самым чужим для Хьюлитта, а порой, наоборот, самым знакомым.

Данальта представлял собой полиморфное существо, способное принимать какие угодно формы и, следовательно, способное превращаться во что и в кого угодно. Кстати говоря, он очень любил этим заниматься. Но когда Данальта заступал на дежурство около Хьюлитта, он усаживался на пол рядом с кроватью и становился похожим на большую зеленую грушу, на поверхности которой выделялся только один огромный глаз да время от времени, если нужно было к чему-то прислушаться, вырастало внушительное ухо.

Режим у Хьюлитта был амбулаторный, и в кровать он ложился только поспать.

В первый же день, как только он попал на борт межзвездной «неотложки», Хьюлитта самым старательным образом обследовали, для чего взяли на анализы ткани и кровь. Все это время медицинская бригада не спускала с Хьюлитта глаз – на тот случай, если ему вздумается как-то ужасно среагировать на простейшие и безобиднейшие процедуры. После того обследования с ним ровным счетом ничего не делали, и поскольку во время взятия анализов ничего ужасного не произошло, в последующие дни Хьюлитта только мучили бесконечными вопросами, при этом старательно избегая отвечать на его собственные.

Патофизиолог Мерчисон вела себя с Хьюлиттом дружелюбно и очень импонировала ему как человек. Что касается внешности Мерчисон, то именно таким Хьюлитт представлял себе медицинского ангела-хранителя. Хьюлитт намеревался во время очередного дежурства Мерчисон попробовать втянуть ее в вежливый спор – в надежде, что она проговорится и скажет ему: что же все-таки с ним намерены сделать. Хьюлитт знал, что скрывать раздражение не обязательно, так как Приликла находился на отдыхе, у себя в каюте, за пределами эмоционального излучения.

– Похоже, – начал Хьюлитт издалека, – все мне задают одни и те же вопросы. И Медалонт, и прежние доктора. А ведь я все время отвечаю одно и то же. Мне бы очень хотелось вам помочь, но как, я не знаю. Вы же не отвечаете на мои вопросы и ничего мне не рассказываете о моей болезни. Как вы думаете, что со мной, и каковы ваши планы?

Патофизиолог сидела на вертящемся стуле около диагностического стола. Она развернулась от большого экрана, на котором рассматривала один за другим снимки, напоминавшие поверхность бело-розового мрамора, но на самом деле это, конечно, были образцы тканей каких-то существ, страдающих жуткими болезнями. «Наверное, она рассчитывает на то, – подумал Хьюлитт, – что, глядя на эти картинки, я скорее усну».

Мерчисон глубоко вздохнула и ответила: