Окончательный диагноз

– Нет. Я ведь знаю, чем вы занимаетесь. Вы наверняка будете говорить со мной не о моих научных разработках, а о собственных проблемах, которые гораздо важнее наших маленьких проблем. Приезжайте, я вас жду.

– Спасибо, – взволнованно сказал Дронго.

Через полчаса Дронго был в институте Архипова. Молодая секретарша, подавая чай, восторженно смотрела на него, как на чудо.

– Еще немного – и она попросит у меня автограф, – рассмеялся Дронго, когда девушка вышла.

– В нашем институте существует культ Дронго, – улыбнулся академик. – После вашего сенсационного расследования про вас рассказывают легенды. Вас считают Шерлоком Холмсом, Эркюлем Пуаро и комиссаром Мегрэ в одном лице.

– Хорошо, что не миссис Марпл, – пробормотал Дронго.

– Какое у вас ко мне дело? – спросил Архипов, устраиваясь в кресле напротив Дронго.

Секретарша принесла чай. Кофе академик давно не пил из-за высокого давления. А Дронго больше любил чай, справедливо полагая, что кофе может способствовать появлению аритмии сердца.

– Вчера по телевизору сообщили о смерти академика Глушкова, – начал Дронго.

– Да, – кивнул, нахмурившись, Сергей Алексеевич. – Так нелепо все получилось. Мы с ним виделись на заседании в академии в понедельник. И вот такая нелепая смерть. Говорят, инфаркт. Но он был, по нашим понятиям, молодым человеком. Ему не было и шестидесяти. Для академиков это, что называется, не возраст.

– Его разработки могли представлять какой-нибудь интерес для других стран?

– Его научные изыскания представляли интерес для мировой науки, – вздохнул Архипов. – Он был нашим ведущим экономистом. Такой светлый ум. А почему вы спрашиваете про другие страны?

– Когда человек внезапно умирает, это вызывает определенное беспокойство. Поэтому я хочу все проверить. У него не было никаких проблем в последнее время?

– Не знаю. Наши сферы интересов не пересекаются, но я не думаю, что у него могли быть такие проблемы, которые стали бы причиной его смерти. Он умер не от инфаркта? – спросил вдруг академик, блеснув стеклами своих массивных очков.

– Пока никаких других сведений нет, – соврал Дронго. – Вы близко знали его семью?

– Достаточно близко. Наши жены раньше дружили. Вернее, дружили моя жена и его покойная супруга. Вы, наверное, уже знаете об этом. Она умерла десять лет назад. Федор Григорьевич очень болезненно переживал смерть своей супруги. Наверное, в этом был какой-то рок. Она стольких людей спасала от онкологических болезней, а сама умерла от рака мозга. Операция была невозможна, и она это хорошо понимала. Страшная трагедия! Она, кажется, хотела даже покончить жизнь самоубийством, но затем решила идти до конца, чтобы не осложнять жизнь близких. К тому же тогда Глушков был вице-премьером, и ее смерть могла вызвать ненужные разговоры. Такая женщина была! Царство ей небесное! Очень хороший специалист и человек. Он потом года полтора-два ходил как оглушенный.

– А затем встретил Веронику Андреевну…

– Его можно понять. Когда умерла его супруга, ему было сорок восемь лет. В таком возрасте мужчине трудно без женщины. К тому же он не был аскетом. А Вероника оказалась напористой молодой особой. Некоторое время они встречались, но я не думал, что их отношения перерастут в нечто серьезное. Очевидно, Глушков думал иначе. В девяносто пятом снова начались разговоры, что его нужно возвращать в правительство, и ему было неудобно оставаться холостым. Бегать как мальчику на свидания. Свадьбы не было. Они зарегистрировались, и он сразу улетел в Германию на симпозиум. А по возвращении его принял президент и сразу предложил должность министра экономики. Глушков тогда отказался. А в девяносто седьмом согласился на должность вице-премьера. Он тогда считал, что правительство Черномырдина ведет страну к краху. Он видел, на каких спекуляциях была построена экономика, какие проценты получали по государственным бумагам. Федор Григорьевич тогда доказывал, что сильно заниженный рубль и установленный коридор – это пагубный путь, ведущий в никуда. Но никто его не слышал. В девяносто седьмом деньги делали из воздуха. В марте девяносто восьмого он ушел со своего поста по собственному желанию. Через месяц все правительство было отправлено в отставку, а еще через несколько месяцев был объявлен дефолт, и оказалось, что академик Глушков был гораздо дальновиднее многих экономистов, утверждавших, что наша экономика уже набрала обороты. Тогда все и рухнуло.

– Он вернулся в свой институт?

– А он из него никогда и не уходил. Всегда оставался директором, даже будучи вице-премьером.

– Вы считаете, что его вторая супруга вышла за него замуж из меркантильных побуждений?