Окончательный диагноз

— Он был… — она умолкла, подыскивая слово, а затем произнесла его таким странным голосом, словно оно соединяло в себе любовь и ужас, отвращение и восхищение, — потрясающим.

И тут Айзенменгеру показалось, что ему удалось разгадать причину ее странного поведения. Однако он ошибался.

— Потрясающим? Какое странное слово. Большинство людей на твоем месте сказали бы «странный», «пугающий» или даже «порочный».

Елена протянула руку к стакану.

— Он действительно странный и действительно может напугать именно потому, что он странный. Но порочный? Вряд ли его можно назвать порочным.

— Тем не менее некоторые называют. И считают его таким же, как его брат.

Елена покачала головой, и на ее лице появилось выражение задумчивости.

— Разве порок не предполагает желания разрушать и уничтожать? Мартин Пендред поразил меня отсутствием каких бы то ни было желаний.

— Так что же, психопат не может быть порочным? В конце концов, они точно такие же люди, как мы, только лишенные сознания и совести.

— Значит, ты считаешь его психопатом? — удивленно спросила Елена.

— Нет. У Пендредов синдром Аспергера.

— Что это значит?

— В просторечии — аутичное нарушение восприятия образов.

— А для несведущих? — с оттенком сарказма осведомилась Елена. Она поставила стакан на столик и снова откинулась на спинку дивана.

— Считается, что аутизм — нарушение восприятия или процесса обработки данных, полученных с помощью органов чувств. Аутисты видят, слышат, чувствуют, обоняют и осязают так же, как мы, однако затем получаемые с помощью органов чувств данные искажаются. Возможно, они видят окружающий мир как обычные люди, но не в состоянии реагировать на него нормальным образом, а может быть, они видят мир несколько иначе и соответствующим образом на него реагируют. Никто не может сказать наверняка, но совершенно очевидно, что их восприятие мира отличается от обычного.

— Но ты сказал что-то еще… синдром Аспергера?

— Это разновидность аутичного нарушения восприятия. Считается, что это более мягкая его форма.

— А чем отличается этот синдром от психопатии?

— Психопаты воспринимают мир точно так же, как все остальные. Просто их ничего не волнует. Они делают что хотят.

— А аутистов волнует?

Айзенменгер не знал, что ответить.

— Думаю, они даже не понимают, что это такое, — наконец ответил он. — Аутисты и люди, страдающие синдромом Аспергера, воспринимают мир как страшное и пугающее место; он представляется им мешаниной разрозненных звуков, картинок и ощущений. Внешние впечатления никогда не соединяются у них в единую картинку; так, вместо лица они видят два глаза, рот и нос. Они все правильно воспринимают и даже понимают, что голос раздается изо рта, и тем не менее они не воспринимают человеческое лицо в его целостности. Мы испытываем чувства, потому что некоторые вещи для нас что-то значат. Для аутистов они не значат ровным счетом ничего. Они воистину являются странниками в неведомом мире.

— Но им свойственна жестокость?

— Как правило, нет, — покачал головой Айзенменгер. — Скорее им свойственны саморазрушительные тенденции, но гораздо чаще они просто боятся того мира, который видят вокруг себя.

— Так как же ты объясняешь поведение Пендредов? — осведомилась Елена с торжествующим видом, словно они играли в какую-то игру.

Он улыбнулся, радуясь тому, что впервые за вечер она несколько оживилась, и, отпив бренди, заметил:

— Мартин и Мелькиор появились на свет сорок лет тому назад, будучи близнецами. Насколько я понимаю, их родители не отличались интеллектом. Не знаю, какими они были родителями — хорошими или плохими, но суть в том, что они ничего не понимали в происходившем с их детьми. Впрочем, в то время это было обычной вещью.

— То есть?

— То есть если твоя болезнь вовремя не была диагносцирована, тебе в лучшем случае оставалось преодолевать ее самостоятельно, а в худшем — вести жизнь отщепенца, ублюдка и чудовища.

— Звучит не в пользу медицинских работников.

Айзенменгер улыбнулся, однако его голос был лишен каких бы то ни было оттенков юмора.

— Как и всего остального человечества, — заметил он.

Она смиренно приняла свое поражение.

— Люди, страдающие аутизмом и синдромом Аспергера, постоянно окружают нас, только мы не замечаем этого. А процент аутистов повышается лишь потому, что мы начинаем наконец обращать на них внимание.

— Для патологоанатома ты неплохо разбираешься в психиатрии.

Айзенменгер пожал плечами:

— Не забывай, что я занимался этим делом. Так что за последнее время я многое узнал об аутизме и синдроме Аспергера.

Вопреки общепринятым представлениям патологи не должны были заниматься изучением психических особенностей преступников. И хотя Елена знала, что Айзенменгер обладает исключительной любознательностью и аналитическим умом, требующим ответов на все вопросы, даже она была поражена глубиной его познаний.

— Как я уже сказал, аутисты и лица, страдающие синдромом Аспергера, не склонны к насилию, — ответил он, когда она выразила свое удивление. — Поэтому меня озадачило то, что их обвинили в убийстве, и я решил в этом разобраться.

— И?..