Окончательный диагноз

Он провел пальцами левой руки между ее ног, и при первом же прикосновении она резко увеличила скорость своих телодвижений, и он с головокружительным восторгом ощутил, как начинает терять самообладание. В течение нескольких секунд, показавшихся ему минутами, она продолжала неистовствовать, а он пытался сдержать ее, не убирая при этом своей руки из ее промежности, потом она внезапно замерла, и ее тело изогнулось, как плакучая ива. Он тоже был уже на грани и, перехватив инициативу, принялся двигать бедрами, пока не достиг оргазма — именно в этот момент он приподнялся и обеими руками обхватил ее груди.

Он оставался в ней столько, сколько мог, наслаждаясь прикосновением ее груди и не сознавая, что она уже вернулась в настоящее, которое отступило на время, пока они занимались любовью. Даже после того, как он окончательно расслабился, а она легла рядом, он так и не понял, что что-то произошло. Он лежал на спине, ощущая полное удовлетворение и полагая, что она испытывает то же самое, и то, что она отвернулась от него и легла на бок, не вызвало у него никаких подозрений.

Гомер открыл дверцу полицейской машины и залез внутрь, не говоря ни слова пассажирам, сидевшим сзади.

— Так, вы двое, — обернувшись, произнес он. — Как вас зовут?

Гомер видел, что свидетели замерзли и находятся в состоянии шока, но ему было глубоко наплевать на это, так как его собственная голова держалась на волоске. Девица пыталась сдержать слезы, но у нее это плохо получалось. Когда Дэйн назвал свое имя, причем Гомеру почудилось, будто он произнес его таким тоном, словно ему уже не впервые доводилось это делать, она разразилась еще более безутешными рыданиями, так что Дэйну пришлось называть и ее имя.

— Как вы оказались в часовне?

— Мы прятались там от дождя.

— Понятно, — вздохнул Гомер с театральным видом и, выдержав паузу, устремил на них пристальный взгляд. — Ну так что? Наркотики?

— Да нет! — тут же отреагировал Дэйн. И даже Мелани решительно затрясла головой.

— Я не сказал бы, что эта часовня расположена в очень оживленном месте. А потому скажите-ка мне, что вы делали на кладбище?

Однако Дэйн решил удостовериться в том, что вопрос о наркотиках исчерпан:

— Я не принимаю наркотики и не имею к ним никакого отношения.

— Так почему же вы оказались в часовне?

Их колебания объяснили Гомеру все.

— Трахались, — устало констатировал он с видом изможденного родителя.

Дэйн выдавил из себя улыбку, в которой соединились робость и наглость, а Мелани снова начала всхлипывать.

— И как вы обнаружили труп?

— Мы его заметили, — ответил Дэйн.

Однако этот безыскусный ответ не произвел на Гомера никакого впечатления.

— Заметили? Что это значит?

Дэйн пожал плечами и произнес фразу, которая красноречиво свидетельствовала о том, что он что-то скрывает:

— Мы просто заглянули за алтарь и увидели его.

Терпение Гомера было на исходе.

— Боже милостивый, да ведь он валялся на полу среди целой горы черепков. А это означает, что вначале он находился в урне, стоявшей на алтаре. Это значит, что урну кто-то опрокинул. А у нас есть только убийца, запихавший его в урну, и вы. И не пытайтесь подсунуть мне кого-то еще. — Его интонация стала просительной. — Вы опрокинули урну и только тогда обнаружили находившийся в ней мозг?

Дэйн уже собирался опровергнуть это предположение, как Мелани, внезапно осознавшая его логичность, ответила:

— Да.

— Хорошо, — улыбаясь, проворковал Гомер и, словно вознаграждая их за честность, добавил: — Я не стану спрашивать, чем надо было заниматься для того, чтобы опрокинуть урну.

Мелани поспешно опустила глаза, но их взгляд был вполне красноречив.

— Дверь в часовню была открыта, — внезапно выпалил Дэйн.

Гомер повернулся к нему с заинтересованным видом:

— Кстати, я хотел об этом спросить. Как вы намеревались проникнуть внутрь?

— Сзади, — ответил Дэйн, внезапно попавший в струю чистосердечного признания. — Там есть окно, которое можно открыть.

— А дверь обычно заперта?

Дэйн кивнул:

— А сегодня, как вы утверждаете, она была открыта?

Дэйн снова кивнул:

— Ее кто-то выбил.

— Когда вы пришли?

— Мы уже говорили, — заявил Дэйн, решивший занять более жесткую позицию.

Это было одним из неудобств, связанных с повышением по службе. К тому моменту, когда Гомер добирался до свидетелей, они уже успевали по несколько раз ответить на все вопросы.

— Сделайте мне одолжение, — промолвил он с видом Калигулы, дававшего дружеский совет своему противнику.

— Около десяти, — ответила Мелани.

— А точнее?

— В пять минут одиннадцатого — устроит? — раздраженно произнес Дэйн.

Однако удовлетворить Гомера было не так-то просто.

— Значит, вы пришли… с какой стороны?

— С Хэддоу-стрит.

— Вы никого не встретили по дороге?

Оба почти одновременно замотали головами, однако полной синхронности им достигнуть не удалось.

— Может, вы кого-нибудь заметили на Хэддоу-стрит?

В дверь машины постучали, и из темноты возникло лицо Райта. Но если Гомер и намеревался устроить ему взбучку, он был вынужден отказаться от своего намерения, когда тот произнес с виноватым видом:

— Простите, сэр, но мне кажется, вы должны на это посмотреть.

— На что посмотреть?