Окончательный приговор

Калитка была сколочена из штакетника, закрывалась на проволочный крючок, и ничто не мешало мне войти во двор. Дорожка, выложенная старым кирпичом, вела к высокому крыльцу. Я поднялся на него, снял с себя оружие и уложил на стоящий здесь же табурет. И только после этого постучал. В доме горел свет, но никаких звуков в ответ на мой стук не последовало, никто не поспешил встретить позднего гостя. Более того, сам стук мне чем-то не понравился. Не так он звучал, как должен был бы звучать. Поразмыслив пару секунд, я толкнул дверь пальцами, и она открылась, пропуская меня в темный коридор, в самом конце которого брезжил свет, выходящий из комнаты через закрытые застекленные двери.

Что-то здесь было не так, как должно было быть. Я осторожно шагнул за порог, прикрыл за собой дверь, и хотел было двинуться в сторону света, как почувствовал, что откуда-то со стороны – кажется, от стены, где в темноте угадывалась вешалка – кто-то шагнул ко мне и упер в бок автоматный ствол…

ПОДПОЛКОВНИК РОЗОВ

Положение мое, судя по всему, стало совсем незавидным, и чувствовал я себя неприятно. Странно было, что я когда-то осуждал капитана Беклемишева, обладающего ударом, убивающим сразу. Сам я никогда физической подготовкой не увлекался, и, признаюсь, даже гордился тем, что предпочитаю работать головой, а не руками. И даже какое-то легкое презрение чувствовал к людям, которые руками работают. Как бы мне сейчас пригодилось умение драться! Неплохо было бы на какое-то мгновение остаться наедине с офицером связи, что дремлет за рацией. Предупредить бы его. На офицере связи нет бронежилета, хотя разгрузка бесформенно висит на его плечах, но из больших карманов разгрузки торчат только какие-то провода и кусачки. Под окном стоит чей-то автомат, скорее всего, именно его, но до автомата еще дотянуться следует. И даже не дотянуться, а встать и сделать два шага. А два шага – это слишком много в случае обострения ситуации. И мне до автомата не добраться, потому что между ним и мной стоит, широко расставив ноги, майор Руманов. У него властный взгляд уверенного в себе человека. И даже насмешливый, потому что он чувствует себя полным хозяином положения. Наверняка он наслаждается своим положением и своей властью над ситуацией и, следовательно, властью над нами, хотя думает, что мы пока еще об этой его власти не знаем.

– Даже верится с трудом… – с тяжелым вздохом сожаления сказал я, пытаясь разрядить обстановку, потому что начал уже чувствовать, как она накаляется. – Вот совсем недавно беседовали мы с Фуртанбеком Хаджибекаровичем, а сейчас его уже нет в живых. Он совсем не предполагал, что так случится, и, наверное, какие-то личные планы строил… И я не предполагал, что тоже нахожусь под ударом. И только случайность меня спасла. Может быть, и тот, кто взрывал, не предполагает, что находится сейчас под ударом?

– Пока ваше предположение, Артур Юрьевич, выглядит слишком смелым, – поморщившись, сказал Руманов. – Мы еще не получили ни одного подтверждения того, что спецназовцы уже идут к Майрбекову. Впрочем, я надеюсь, что они все равно здесь появятся. До рассвета еще три часа. Спецназ ГРУ лучше других знает, что перед рассветом у людей снижается внимание.

Он все же переводил стрелки на спецназовцев. Но говорил с каким-то внутренним раздражением, словно готов был уже сейчас взорваться.

Я пожал плечами и осторожно прогулялся вдоль подоконника. Туда и обратно по три шага. Хорошо бы потом прогуляться к другому подоконнику, пройдя мимо Руманова, и взять в руки автомат. Вроде бы просто так взять, без задней мысли. И проверить, дослан ли патрон в патронник. Иначе автомат станет просто дубинкой, а время на то, чтобы затвор передернуть, майор может мне не дать.

Я хотел было уже шагнуть вперед, когда Руманов вытащил из ножен на бедре длинный и узкий нож и стал с показной заботливостью чистить острием ногти. Пройти мимо ножа я не решился. Воображение живо подсказало картинку – нож глубоко входит в мою спину и мне становится нестерпимо больно. Лучше не рисковать.

КАПИТАН БЕКЛЕМИШЕВ

В принципе, мне ничего не стоило отбить локтем этот ствол и тут же нанести удар с разворотом корпуса. Но я хорошо помнил, что все охотящиеся за нами спецназовцы были снабжены переговорными устройствами, которые были определены спутником. И не было ни одного устройства в доме Майрбекова. И я предположил самое естественное, что не позволяло мне отбивать ствол и наносить удар.

– Висангири Мажитович, я пришел к вам без оружия…

– А где твое оружие? – спросил немолодой голос почти без акцента.

– Все оружие я сложил на табуретке. Там, за дверью, на крыльце…

– Сделай два шага вперед.