Окончательный расчет

А вот к ним подошел еще кто-то, теперь беседуют на три голоса.

Снова шаги обратно. Но теперь контролер идет не один. С ним еще кто-то. Они идут быстро, не заглядывают по дороге в глазки. Все ближе, ближе…

Клавдия вскинулась.

Нет, не сон. Действительно шаги приближались, и действительно шли несколько человек. Трое по крайней мере. Разговаривают.

— В четыреста шестнадцатой, — говорит контролер.

Это ее камера.

Все, теперь ей никто не поможет.

Кричать, бить кулаком в дверь?! Да сам же контролер и придушит ее подушкой.

Но еще можно, можно же что-то сделать! Не сидеть же так и не ждать, пока войдут и убьют.

Клавдия скинула рубашку, моментально стащила майку и в нее, сделав подобие мешка, сунула алюминиевую тарелку. Слабое оружие, но хоть что-то.

Контролеры в тюрьмах — виртуозы дверей. Они умеют распахивать их с грохотом врат преисподней, а умеют открывать с шелестом любовной калитки.

По звуку открываемой двери можно сразу догадаться — ведут тебя на прогулку или на допрос, в суд или на волю.

На этот раз дверь открылась нейтрально.

Контролер даже не посмотрел в глазок, что стало для людей его профессии незыблемой привычкой.

А если бы посмотрел, то увидел бы, что Клавдия стоит, прижавшись к косяку двери, по пояс голая, сжав в руках свое оружие, готовая ударить первого, кто сунется.

— Дежкина Клавдия Васильевна, — сказал незнакомый голос.

Клавдия уже подняла свой снаряд, спрятанный в майке, но никто в камеру не входил.

— Да где она? — спросил тот же голос.

И только тут сунулась голова контролера.

Вот по ней и пришелся Клавдин удар. Правда, он не совсем удался. Клавдия не учла, что контролеры носят фуражки. Ее оружие только сбило ее с головы охранника.

— Ты че, о…ела?! — взвыл контролер.

А за дверью вдруг захохотали.

— Ну! Молоток, Дежкина! Я слышал, что молоток, но что такой железный… Ладно, прапорщик, забудьте.

Клавдия только сейчас стала узнавать голос, но не верила, не верила, что это именно тот, о ком она думает.

Теперь она сама робко высунулась из-за двери.

Точно.

— Ой, простите, — сказал пришедший. — Мы не хотели вас напугать.

И он отвернулся.

Только сейчас сама Клавдия поняла причину его смущения — она же полуголая.

Все страхи ускакали, уступив место нормальному женскому стыду. Клавдия бросилась вынимать из майки тарелку, та никак не вынималась, наконец натянула майку, но, как оказалось, шиворот-навыворот.

Словом, классическая сцена из комедийной мелодрамы.

Только бы эта оказалась со счастливым концом.

— Ну, оделись?

— Да.

— Тогда с вещами — на выход.

— Куда?

— Домой.

— Куда? — спросила Клавдия, не потому что не расслышала или не сразу поняла, а потому что не поверила.

— Домой, домой, Клавдия Васильевна. А вообще, давайте уже наконец познакомимся. Вы меня, конечно, знаете, но все же — Генеральный прокурор России, Паратов Михаил Михайлович…

ГЛАВА 15

Весь прошедший день Калашникова пыталась связаться с Малютовым, но секретарша отвечала, что он уехал в мэрию, а когда вернется — неизвестно.

В Кунцевском РОВД она часами трясла подругу Кожиной, даже ее кавалера, но никакого толку не добилась.

Нинель только вспомнила, что Кожина, кажется, живет где-то в Домодедове.

— Возле метро «Домодедовская»?

— По-моему.

— Или в поселке?

— Кажется.

В грязном милицейском «обезьяннике» Нинель провела почти сутки с проститутками и бомжихами, которых по ночам куда-то уводили, а потом приводили почему-то пьяными и веселыми.

Один раз попытались вывести и ее, но она так дико заорала, что милиционеры отступились.

Правда, досталось ее кавалеру. Тот был по соседству. Тоже не в лучшей компании. Когда служивые стали приставать к его невесте, он, весь день морщившийся от вони, грязи и мата, вдруг выдал такую витиеватую тираду, что милиционеры поначалу восхитились его познаниями в русском непечатном языке, а потом с особенным удовольствием били его часа два.

Нинель плакала, просила выпустить ее, утешала своего кавалера, которому выбили два зуба и сломали ребро.

Но милиционеры почему-то оставались к ее стенаниям глухи.

Вот после этого она и стала честно вспоминать, где живет Инна.

— Зачем она приходила?

— Она заграницу собирается. Какие-то переговоры ведет.

— Куда?

— В Норвегию, кажется.

— С кем она говорила?

— С какой-то Катей. Я ее не знаю.

— Когда она собиралась уезжать?

— Кажется, виза должна быть готова завтра или послезавтра.

— Она не передавала вам кассеты?

— Нет.

— Не врать мне!

— Я правду говорю. Пожалуйста, выпустите нас отсюда, мы ничего про нее не знаем. Она очень скрытная.

— Номера ее телефона вы не знаете?

— Нет, она всегда звонила сама.

— Давайте, давайте, вспоминайте. Я вас отсюда не выпущу, пока вы не вспомните все.

— Ну правда, мне нечего вспоминать.

— А вашему кавалеру?

— Он вообще про нее не знает ничего. Я же говорю — она скрытная.

— Если вы думаете, что этим все ваши неприятности ограничатся, вы сильно ошибаетесь.

— Честное слово, ну поверьте…

И так без толку все время.

Ирина допрашивала и кавалера, но тот только презрительно улыбался разбитым ртом.

— Погодите, вот я отсюда выйду, вы у меня попляшете, — говорил он. — Такого беспредела я еще не видел.