Окончательный Расчёт: Судьба Бестера

– Тогда я оставлю это себе, – сказал тот вызывающе.

У Бестера подпрыгнуло сердце. Этого он позволить не мог. Тут в сквере было множество других уличных художников, и большинство из них выставляли образчики рисунков. Сколько людей проходит за день через сквер? Тысячи? И сколько из этих тысяч могут узнать Альфреда Бестера, с бородой или без?

Так что ему все равно придется заплатить за рисунок. Странно, однако, Луиза, которая только что отчитывала назойливого художника, внезапно притихла. Она взяла у парня рисунок и с минуту смотрела на него. Затем, по-прежнему ничего не говоря, она полезла в сумочку и достала кредит.

– Вот, – сказала она. – Теперь ступай.

Она взяла картину и свернула ее. Художник ретировался, слегка задрав нос.

– Я же вам говорил, – бросил он через плечо.

– Почему вы это сделали? – спросил Бестер, когда они продолжили путь.

– Мне нравится портрет.

– Не понимаю.

– Я люблю смотреть на небо, – сказала она. – Мне оно нравится всяким. Бледным, пастельно-голубым, индиго в сумерках или затканное облаками. Но мое любимое небо – покрытое черными тучами, когда сквозь тучи на какое-то мгновение прорываются золотые лучи.

– Я все еще… – но он понял прежде, чем она объяснила. Это было очень похоже на то, что минутами раньше он думал о ней.

– Вы повидали многое, я думаю, и мало что из этого делало вас счастливым, да? Вы похожи на темную тучу. Но был момент только что, лишь момент, когда в вас блеснул свет. Впервые с тех пор, как я вас повстречала. И этот парень, этот уличный художник поймал его. В этом он показал себя в некотором роде гением. И этого достаточно, чтобы заслужить плату.

– Можно посмотреть?

– Не смейтесь надо мной.

– Не собираюсь.

Она протянула ему бумагу, и он развернул ее. И изумился. Это был не он. О, внешнее сходство было. Человек зафиксировал усталые черты его лица, пропорции были верны. Но глаза были молоды, проникнуты удивлением.

Чувство, которое он испытал, было необыкновенным, и в нем было немного вины. Увиденное художником в его лице было его восхищением Луизой. Это была она, отраженная в нем.

– Что вы станете с этим делать? – спросил он.

– Это ваше, – ответила она. – Вы повесили бы это у зеркала – напоминать самому себе, что вы можете выглядеть вот так.

Он этого не желал. С другой стороны, если это заберет она…

– Благодарю, – сказал он.

Он приобрел книгу.

Магазин на том конце города оказался книжным, что поначалу его не заинтересовало. Однако были времена, когда он любил читать. Старый его наставник, Сандовал Бей, привил ему вкус к этому, познакомив его как с классикой, так и с современной литературой. Даже после того, как старик был убит, Бестер продолжал читать – как бы отдавая дань памяти Бея.

Но по мере того как он становился старше, романы, которые он читал, казалось, становились все более и более похожи на покрытую буквами бумагу. И однажды он перестал читать. Задумавшись, он не смог даже сказать, когда это было. Десять лет назад? Двадцать?

Что читают люди в нынешние дни?

Он проглядел бестселлеры. На мемуары был большой спрос, особенно на воспоминания экипажа "Экскалибура" и других исследователей. Одна книга привлекла его вгляд: "Свобода разума. Воспоминания о Мистерии телепатов".

Он взял ее в руки. Он купил ее.

Следующим вечером он сидел в маленьком кафе под названием "Счастливая лошадка", склонясь над несколькими последними страницами. Небольшие коринфские колонны сигаретного дыма словно подпирали низкий потолок, и свет разнообразных настольных ламп не проникал далеко. Несмотря на все это, место казалось популярным для чтения. Семь из восьми других посетителей занимались этим.

– Пресно, – хмыкнул он, закрывая книгу с соответствующей миной.

– Действительно? – худощавый тип лет тридцати пристально посмотрел на него поверх старомодных очков в проволочной оправе. Это было, конечно, рисовкой, ведь любой дефект зрения мог быть исправлен за несколько минут при помощи дешевой операции всего лишь за один визит к врачу. – Просто я тоже читал это и счел блестящим. Как это могло показаться вам пресным? Или вы имели в виду кофе?

– Нет, я имел в виду книгу, – отозвался Бестер.

– Ну, и?

– Не бесцеремонно ли, как по-вашему, требовать объяснения? Может быть, я угрожаю вашему мнению, а, следовательно, вам?

Мужчина чуть-чуть скривил губы.

– Может быть. Могу я ли попросить более вежливо? Или вы боитесь, что не сможете отстоять свое мнение?

– Оно не нуждается в защите, – Бестер отвернулся, но затем повернулся снова. – Но если вам нужно знать… Я нахожу стиль безвкусным, избитым и примитивным. Философия – перелицованный квази-буддистский сентиментализм двадцатого века, который тогда уже перекраивали; здоровый кусок заимствован книги Г'Квана. Рассказ от первого лица, настоящее время – это все претенциозно, а от попыток воспроизвести поток сознания Фолкнера бы стошнило.

– Я думал, это поэтично и проникновенно.

– Ну, – сказал Бестер, – так вы ошиблись. Меня не упрекайте.

Молодой человек коротко пренебрежительно хмыкнул.

– Не взяли бы вы на себя труд изложить это письменно?

– Что вы имеете в виду?