Окончательный Расчёт: Судьба Бестера

Он был самим собой – охотником. Предназначением Бестера было преследовать дичь, а не убегать от "хищников". В былые дни мятежники знали, что их дни сочтены, когда у них на хвосте был Альфред Бестер. Он тонко улыбнулся, вступая в знакомое состязание.

Он преследовал их до дома в нескольких кварталах в стороне, куда они вошли, смеясь и хлопая друг друга по спине. Бестер остался наблюдать, ждать.

Проходили часы, и оранжевая луна взошла на туманный небосклон. Бестер был терпелив – он знал об ожидании больше, чем, может быть, кто-либо еще. Он слушал Париж; он про себя напевал старые мотивы.

Наконец, где-то после полуночи, члены банды начали расползаться. Он считал их на выходе, пока не понял, что Джем остался один. Тогда он отряхнул пиджак, расправил ворот и подошел к зданию.

Это было старое здание, но у него была довольно хорошая охранная система. Ряд контактов и маленький видеоэкран. Чтобы войти, он должен был либо обойти систему, для чего он не захватил инструментов, либо заставить Джема пригласить его. Он мог бы вернуться к себе в номер и принести матричный чип, который позволил ему пройти земную службу контроля – но нет, где тут был вызов? Он мог заставить Джема открыть дверь.

Закрыв глаза, он настроился на сознание Парижа, шаг за шагом, будто сквозь сито, просеивая его, пока не осталось наконец что-то, неясное. Очень неясное.

Вне прямой видимости даже для П12 установить контакт с нормалом было практически невозможно. Но Бестер занимался этим давно и обнаружил, что пределы его возможностей расширялись настолько, насколько он верил в них. Он не мог сканировать Джема отсюда, не мог взорвать кровеносные сосуды в его обезьяноподобном мозгу. Но он мог коснуться его, лишь слегка. Он мог внушить, что один из друзей Джема зовет его…

Сознание Джема было уже спутанно. Это было бурное море, противное на ощупь, замутненное и заторможенное алкоголем, сдобренное какими-то наркотиками. Он уже слышал вещи, которых не было на самом деле. Если бы Бестер попросил его сделаться более уязвимым, он бы не смог.

Все же потребовалось четверть часа сверхконцентрации, прежде чем он услышал клацанье замка. Наружная дверь отворилась, открывая еще две двери по обеим сторонам и лестницу наверх.

Он почуял Джема наверху и поднялся по ступенькам. Когда он остановился напротив, как он чувствовал, нужной двери, то тихо постучал.

Немного погодя дверь отворилась, и Бестер обнаружил себя глядящим в безобразное дуло автоматического пистолета.

Глава 5

– Ну, – хрюкнул Джем. Он был в черной майке и тренировочных штанах. – Не мой ли это старый приятель-дедуля? Заходи-ка! – он многозначительно выставил пистолет, и Бестер заметил – это был старый двенадцатимиллиметровый Naga, возможно, с начиненными ртутью пулями, которые оставляют на выходе рану размером с мяч для софтбола.

– Не вздумай, – сказал Бестер хладнокровно.

Джем следил за ним налитыми кровью глазами с сузившимися зрачками. Апартаменты были просторные, обставленные в современном дорогом, но скверном вкусе. Крикливо. Жалкая мальчишеская фанаберия – желание выглядеть крутым – бросалась в глаза во всем. Бестер заметил бутылку красного вина и взял ее.

– Ах, "Шато де Риду" шестьдесят седьмого года, – сказал он. – Неплохой год… скверный выбор к пицце, как бы то ни было.

Он видел разносчика, приходившего раньше, а сейчас увидел и остатки еды, разбросанные на большом деревянном столе.

– Оно стоит сто кредитов за бутылку.

– О, ну тогда оно должно подходить ко всему, – отозвался Бестер. Он подошел к бару, выбрал стакан и налил себе немного.

– Что, черт возьми, ты собрался делать?

– Знаешь, – поведал Бестер, – тебя обсчитали. Это дешевое "Коте дю Рон" в другой бутылке. Я бы сказал, что ты переплатил кредитов девяносто пять.

– Тебе осталось жить шесть секунд, дед.

– О, я так не думаю, – он снова отпил вина.

С каким-то звериным рыком Джем прыгнул вперед, размахивая оружием у лица Бестера, как дубинкой. Бестер установил захват над его нервной системой и проследил, как тот падает, ощутил резкий звон боли, похожий на звук бьющегося стекла. Только это был Джемов нос, который тот разбил о паркетный пол. И несколько зубов.

– Да, пожалуйста, устраивайся поудобнее, – сказал Бестер. – Нам предстоит долгая ночь. В конце ее ты будешь мертв, но я намерен посвятить этому мое время. Так редко теперь попадается случай этим заняться. – Он сделал еще глоток вина, потер здоровой рукой другую, всегда сжатую. – Начнем?

Он заморозил голосовые связки Джема, так что головорез мог издать лишь жалкое подобие квохтанья. Но его мозг – ах, он был охвачен паникой, прекрасной разновидностью ужаса.

"Это глюки, – говорил себе Джем, – это не взаправду."

Бестер погрузился в его мысли как скальпель в масло.

"Нет, боюсь что нет. Это более взаправду, чем ты можешь вообразить."

И "скальпелем" он принялся "стачивать" Джема кусок за куском.

Он уверился, что злодей чувствует, что умирает, наблюдал, как тот в последний раз пытается вырваться. Его расширенные глаза гасли и туманились, его глотка пульсировала, тужась закричать, но Бестер этого не позволил.