Окончательный вывод

Он отказался и повернул направо, в сторону Девятой авеню. Но до этой улицы мы не дошли.

На полпути он снова повернул направо и стал взбираться по ступенькам к дому из бурого песчаника, того же размера, цвета и возраста, как его собственный. Правда, у этого дома имелся подъезд, а за счет нашего мы расширили прихожую много лет назад. Вулф надавил на кнопку домофона, и нам тут же открыла миловидная темноволосая женщина. В последние десять лет мы не раз посылали ей орхидеи. Наше появление, очевидно, ее поразило.

– Ой, мистер Вулф!.. Мистер Гудвин!.. Проходите. Вы к доктору?

Мы вошли, и она заперла за нами дверь.

– По делу, – ответил Вулф. – Не лечиться. И мы торопимся. Можем переговорить прямо здесь.

– Конечно. Как скажете. – Она заметно смутилась.

Я-то здесь бывал, а вот Вулф пришел впервые. Обычно доктор Волмер являлся к нам по вызову. Женщина скрылась в глубине дома, а через минуту показался Волмер, грустного вида коротышка с большим лбом и крохотным подбородком. Однажды он наложил мне двадцать два шва – после встречи с типом, который шустро махал ножом, но резал неглубоко.

– Ба! – воскликнул доктор. – Ну что ж, добро пожаловать!

– Доктор, мы пришли вас обременить, – сообщил Вулф. – Нам требуется комната, чтобы скоротать остаток дня и провести ночь. Также необходима еда, чтобы мы протянули до завтра. Вы нас примете?

Волмер не просто удивился – он буквально опешил.

– Почему… Конечно… Вы хотите сказать – вам двоим? Вам и Арчи?

– Да. Мы ожидаем буйного посетителя, поэтому предпочли скрыться заблаговременно. К завтрашнему дню он слегка успокоится. Но до этого времени мы нуждаемся в крове. Разумеется, если мы обременим вас сверх пределов допустимого…

– Ничего подобного! – Волмер усмехнулся. – Вы оказываете мне честь. Еда, к сожалению, будет не такая… ну… У меня нет своего Фрица. Телефон в комнате вам потребуется?

– Нет, обойдемся.

– Тогда прошу простить, меня ждет пациент.

Он удалился, а спустя пару минут темноволосая женщина – ее звали Хелен Гиллард – пригласила нас следовать за ней. Она всячески старалась показать, что для соседей вполне естественно вламываться друг к другу и требовать крова и еды. Мы поднялись на второй этаж, прошли по коридору в заднюю часть дома и очутились в комнате с двумя окнами и большой кроватью; на стенах красовались изображения кораблей, бейсболистов и каких-то мальчишек и девчонок. Билл Волмер, которому я как-то показывал, как брать отпечатки пальцев, учился в школе-интернате.

– Вы спуститесь к ланчу или еду вам принести? – спросила Хелен.

– Все потом, – отозвался Вулф. – Благодарю. Мистер Гудвин к вам выйдет.

– Что-нибудь еще нужно?

Вулф сказал, что нет, и она ушла. Дверь осталась открытой, и я ее закрыл. Мы сняли пальто, в шкафу нашлись вешалки. Вулф огляделся. Помещение смотрелось тоскливо. Три стула. Сиденья двух значительно меньше его обширного седалища, а третий, с подлокотниками, казался узким для него даже на взгляд. Он подошел к кровати, присел на край, снял ботинки, грузно опустился, положил голову на подушку, зажмурился и произнес:

– Докладывай!

Глава 6

В 12:35 в пятницу инспектор Кремер из убойного отдела Западного Манхэттена уселся в красное кожаное кресло, вынул изо рта жеваную незажженную сигару и заявил:

– Я по-прежнему хочу знать, где вы с Гудвином пропадали и что делали в последние двадцать четыре часа.

Единственным, что удерживало нас от признания, было осознание того, что Кремер наверняка пошлет кого-нибудь проверить наши слова, а док Волмер – человек занятой, и своим признанием мы скверно отплатим ему за гостеприимство. К слову, насчет гостеприимства: меня-то все устроило, мне выделили отменную кровать в пустующей комнате, а вот Вулфу пришлось пострадать. Книг вокруг полно, однако ни единого кресла, способного вместить его тушу, а лежа он не читал. Никаких пижам его размера, и потому он спал в исподнем. Еда не то чтобы невкусная, в стесненных-то условиях, но недостаточно хороша, чтобы ею наслаждаться. Пиво – одного сорта, причем не того, какой он обычно предпочитал. Подушки чересчур мягкие, чтобы спать на одной, и слишком толстые, чтобы взять две. Полотенца маленькие или огромные. Мыло, по его словам, пахло туберозой, а он привык к герани. В общем, он изрядно утомился за эти первые больше чем за год день и ночь вне собственного дома. Конечно, он впал в раздражение, как впал бы на его месте любой, кому из-за непредвиденных обстоятельств привелось бы покидать дом в спешке, не захватив даже зубной щетки.