Окопная правда чеченской войны

Приходим на мой на пост. А моего коллегу ребята из караульного помещения по телефону не предупредили, и начкар потихоньку взял его ствол, и разбудил пинком. А жена у него прикольная. Я с ней стою, угораем. Под шумок рассказываю ей о себе. Она бутылку пива выпила до этого. Выпила бы две — можно было бы и… но она выпила одну.

Короче, довольный начкар свалил с женой обратно. Я потерял много времени. Мой напарник Игорь (часовой с соседнего поста) заметно нервничал. Пора. Игорь полез. Я хожу туда-сюда. Часовой бля, склад охраняю. Смотрю, чтобы Игоря не заметили. Через десять минут у нас появилась коробка тушенки, коробка сгущенки и по мелочи. «Без сметаны беспонтово», — говорю ему. Тот неохотно полез обратно. Отлично. Игорь припёр молока в коробках, сметану и творог в банках. Отложили немного, остальное заныкали под носом у кладовщиков. Это было странное время, мы только и занимались, что спали на постах. Само собой, я стал весить под 90 кг.

А с утра было тревожно. Пришёл зампотех полка, та ещё свинья. С месяц назад он сидел на гауптвахте за взятку, и мы угощали его сигаретами, и вот теперь, когда он откупился, то первым делом припёрся в караулку и натянул весь караул. Поблагодарил, сука, таким образом, пришёл и заорал: «Караул, в ружьё!». Понеслась… «Нападение на парк!». Я пошёл на усиление поста, а эта мразь на броне БРДМа в сопровождении пацанов покатила в парк. Доехали до парка. Зампотех слез в пыль и сказал сухо: «Спасибо». Все злые.

Потом пришёл лох со штаба дивизии. Глядя на него, я мечтал о том, чтобы Ханкалу атаковали тучи масхадовцев, кадыровцев, гитлеровцев и инопланетян. Посмотрел бы я тогда на этих ребят в очках. Но, их к счастью, и так стабильно сажала прокуратура…

Эх, давал же я себе обещание — не стрелять зайцев на посту. Куда там! После того, как выслушаешь предъявы мудаков из штаба дивизии, нельзя оставаться спокойным. Два зайца расстались с жизнями во спасение моих нервов. Заячьи тушки скоро утащили весёлые собаки. За полчаса до смены на посту были замечены нарушители. Нарушители уперли десяток канистр бензина. Я, само собой, позвонил в караулку, дескать, всё хорошо. Сижу в тапочках (специально взял, чтобы ноги отдыхали) штанах и майке. Вид Грозного заволакивают клубы дымовой завесы.

Прикатил бронепоезд. Достал из тайника три патрона (на второго зайца ушло два патрона — после промаха он побежал аккурат на меня и схватил-таки пулю). Позвонил Игорь. Поговорили. Над вышкой пролетел крокодил. Теперь точно не усну. Караул подходит к концу, уже известно, что завтра нас ждут показательные занятия по строевой подготовке…

Вернувшись в казарму, я уселся писать письма. Служить под власовской тряпкой оставалось ещё четыре дня…

Контртеррорист

Ему уготован Рай

«Лимонка» № 251 июль 2004 г.

Наилучший путь, который я обнаружил, приняв ислам, — стать муджахидом, Аллах обещает муджахиду награду в Судный День за то, что он проливает кровь на джихаде. Если же он погибает, то ему уготован Рай. И лучший способ попасть туда — джихад! Аллаху Акбар!

Багауддин Мухаммад Кебедов, идеолог фундаменталистского ислама на Северном Кавказе

Первоначально ваххабитов в этих двух селах было немного (по оценкам членов общества «Мемориал», посетивших села после разгрома в 1999 г. около 15 %), но, действуя слаженно и целенаправленно, они убедили остальных местных жителей принять фундаменталистские идеи или, по крайней мере, отнестись к «Джамаату» уважительно. Постепенно в Карамахи и Чабанмахи стала стекаться ищущая молодежь со всего Северного Кавказа и России, привлеченная проповедью равенства всех людей перед Творцом. Там были разные люди, кто-то мог быть с трудной биографией, кто-то выдержал не одно столкновение с коррумпированным чиновничьим государством и не мог больше находиться в его жадных когтях, кто-то искал избавления от душевной боли и одиночества, были и романтики, и паладины, бескорыстные люди, конечно же, далеко не ангелы, но жаждущие обрести свой идеал и сражаться за него, а не гнить в продажном болоте ельцинской России, бесстыдно проигравшей войну небольшому горскому племени из-за безволия своих лживых правителей. Выдачи органам государственной власти из общины не было при условии покаяния преступника.