«Окопная правда» Вермахта

Потом, как вы, наверно, знаете, русские прорвались к мосту у вокзала. Была объявлена тревога высшей степени опасности. Весь резервный батальон был разделен на роты, которые должны были занять определенные участки обороны. Моя рота была на Одере у Аурест, это на другой стороне Одера, моста там не было, там был паром. Там было огромное количество беженцев, повозки на лошадях, скот, старики, женщины и дети. Мы получили приказ построить нашу оборонительную позицию. Сначала мы должны были строить оборонительную позицию на дамбе на Одере, но дамба была на 18 метров удалена от реки, и между ней и Одером росли кусты и деревья. Тогда мы построили позицию прямо на берегу Одера. Я не помню, как звали нашего командира роты в тот момент, его быстро заменили, и ротой командовал Отто Люмниус из Вальдорфа. На нашем участке обороны был построенный по всем правилам бункер, с пулеметом MG. Бункер был построен так, чтобы защищать изгиб русла Одера. Справа от нас, вверх по течению Одера, была полоса примерно 120 метров, абсолютно плоская, на ней росло единственное дерево. За ней был участок обороны роты Ваффен СС, а слева от нас, там, где был паром, был вермахт. Ночью мы послали разведку в следующую деревню, там уже были русские. Мы недолго их ждали, через пару дней они были уже перед нами, но без тяжелого оружия. Они попытались на трех лодках переправиться через Одер там, где была плоская полоса. Мы их уничтожили, ни один из них не выжил. Кроме того, вода в Одере была ледяная, кто в нее попадал, выплыть не мог. Одним утром мы потеряли связь с соседней ротой на левом фланге. Мы получили приказ отступить в направлении Бреслау. На нашей стороне, возле парома, был дом, там жила женщина с тремя дочерьми. Когда мы отступали, мы просили ее уйти вместе с нами в Бреслау, но они остались в доме. Я до сих пор думаю, что с ними потом произошло.

В любом случае мы отступили, и у нас была внезапная контратака на русских. Они полностью растерялись, они абсолютно на это не рассчитывали, у них были огромные потери. После этого наша рота была «резервом крепости». Это означало, что мы все время ходили в ближний бой – или контратаковали прорвавшихся русских, или ходили в разведку, или стабилизировали участок обороны, потому что в Бреслау было очень много частей фольксштурма. Чаще всего мы воевали возле аэропорта Гандау, в городском районе Шмидефельд. Туда вошли русские, потому что часть под командованием Шпекмана оттуда просто сбежала. Мы ночью контратаковали русских, но весь Шмидефельд освободить не смогли, потому что русские стянули туда очень много сил. В любом случае эту часть города мы удерживали довольно долго, там был аэропорт Гандау, там все время приземлялись самолеты Ю-52, привозили боеприпасы и вывозили раненых.

Потом мы прикрывали Франкфуртскую улицу, это очень длинная улица. На перекрестке с Пиор-штрассе была насыпь железной дороги, там оборонялся фольксштурм, и русские захватили три первых дома за насыпью железной дороги. Я с десятью солдатами получил приказ выбить оттуда русских. Мы это сделали, потеряв одного человека, но захватили русскую противотанковую пушку.

Потом мы получили приказ очистить И-верк-41. Это был огромный комплекс бункеров – два этажа, бетонные стены, казематы и галереи, – укрытый деревьями и кустами. Его защищала часть вермахта, русские их неожиданно атаковали и захватили весь комплекс, кроме самого большого бункера, который все еще обороняла эта часть вермахта. Нам приказали их деблокировать, пробиться через русских, которых было примерно 50–60 человек из штрафной части. Мы пошли туда, вооруженные до зубов, даже с панцерфаустами. Мы распределились по фронту, закричали «ура» и пошли в атаку, бросая ручные гранаты и стреляя из панцерфаустов. Русские открыли по нам ураганный огонь. Два раза мы отходили в большой бункер и вызывали огонь нашей артиллерии. Мы пошли в последнюю атаку, и русские сложили оружие. От нас осталось 27 человек.

Потом мы продолжали воевать примерно таким же образом. В Бреслау были большие склады с продовольствием для фронта и много тыловых частей; они все остались в Бреслау, когда он был окружен, и из них мы получали пополнение, но некоторые из них не умели даже стрелять. Один из нашего пополнения сказал: «О боже, я теперь в Ваффен СС, я могу писать завещание». Почему было так – я не знаю, но в любом случае это известно, части Ваффен СС всегда применялись там, где воздух был насыщен железом. Наша дивизия никогда не стояла на одном месте, нас все время дергали по фронту.

30 марта меня ранило осколком в бедро. Меня сразу же прооперировали в лазарете в бункере, без наркоза, сделали два разреза. Один день после операции я пролежал в расположении нашей роты, на кухне, там у нас работали молодые девушки, больше никого не было, а на следующий день я опять пошел в бой.