Окопник

– Ага. Только тут евреи были, почти две тысячи. Воевать хотели. А мне тоже пополнение нужно, пусть там только треть ранее служили, некоторые даже боевой опыт с Гражданской имели, но мне пофиг. Я с военкомом договорился, с кем надо, три эшелона выделили, и их в Гомель, там интенданты мои примут и пригонят к позициям корпуса. Впрочем, так и было, зато пополнил танковый полк, автобат, батальон связи и артиллеристов. С полтысячи всего в стрелки ушло. Да и так пополнение шло. Пока в Москве был, уехал за город, мне машину выделили из гаража Генштаба, там отпустив её, до темноты принимал всё, что купил у демонов недавно, нейросеть тактика поставил, летающий дом обновил, кровать его. Бьянку там испробовал. У неё, кстати, муж ещё не погиб, плакала, изменяла же, но активно участвовала в сексе.

Сам я принял командование, а ночами добывал у немцев, что нужно было, в каждой дивизии и бригаде сформировал по танковой роте, резерв комдивов, туда «двадцать восьмые» пошли, один батальон у танкового полка ими пополнил, два других имели по роте тяжей и по две средних танков. И автобат пополнил, артиллеристов пушками и тягачами. Ох и полетать на глайдере ночами пришлось, но главное, за неделю всё, что нужно, в корпусе было. Вот дальше и начал серьёзно воевать, используя общий узел управления артиллерией. Я просто выносил любые очаги сопротивления, выбивая всё опасное для корпуса на дальности удара моими пушками и гаубицами, иногда атаковал противника. Бои местного значения. Трофеи и пленные у нас не переводились.

Тут грянул Киевский котёл. Корпус в окружении, панике распространиться не дал, довольно жёстко, и мой корпус пошёл на прорыв. Вырвался без проблем в полном составе, по пути присоединив ещё три дивизии, одна танковой была. Вышли, по сути оказавшись единственными частями на пути у немцев к Москве. Мне генерал-майора дали, второй орден Ленина. И на базе моего корпуса, тем более, все корпуса уже расформировывали, сформировали армию. Первую Гвардейскую. Те части, что я вывел, вошли в её состав. Сил мало, но когда немцы решили двинуть по трём дорогам, что держала моя армия, умылись кровью. Пусть нас Резервный фронт, спешно сформированный, поддержал, а мы вошли в его состав, но немцы как ни крепились, как ни кидали в бой всё, что можно, до Москвы не дошли двести километров где-то.

Я отходил, но только чтобы выровнять линию фронта. Мы держали передовую, а соседи нет. Дальше общие Московский бой и наступление. Хорошо немцев гнали, Брянск взяли. Там весной и летом сорок второго бои местного значения шли. Мне дали генерал-лейтенанта и назначили командиром Брянского фронта, и я… взял Киев к концу лета, с трудом удержав захваченное. Сил едва хватило. Это при том, что немало лагерей для военнопленных освободил, включив тех, кто мог держать оружие, в свои части. На юге как обычно, всё плохо, до боёв в Сталинграде всё же дошло. Но так как немало сил было привлечено ко мне, наши всё же выбили немцев. Окружения армии Паулюса не было. Так и воевал до сорок четвёртого, в декабре был окружён Берлин, и за три дня до Нового года Германия капитулировала. Гитлер застрелился. Причём, действительно застрелился, не травился. А войну я закончил полковником в Вене, комдивом, форма сейчас на мне, честно заработанная.

– Это как? Тоже под пресс попал?

– Да, не нравился я многим, и провернули одно дело, где я оказался крайним. То есть на меня чужую вину свалили, напев об этом в уши Сталину. Суд с лишением всего, это весной сорок третьего было, наград лишили. Если бы расстрельная статья или на зону, я бы там всех завалил, но снизили звание до простого лейтенанта, наград лишили, и всё, иди, ротой стрелковой командуй. А награды-то я не сдал, и сейчас храню. Понятно, что всех причастных, как исполнителей, так и тех, кто отдавал приказы, зачистил. Там и двое командующих фронтами были, и из Политуправления немало. Мехлис тот же.

Однако суд был. Воевал в окопах три месяца, снова рос в званиях. Да, меня пытались реабилитировать, Сталин приказал, но я отказался – умерла так умерла – и честно дослужился до полковника. Командовал тяжёлой артиллерийской бригадой, а под конец войны дивизию гвардейскую принял. Нравилось мне наводить орудия и точно по немцам бить. Разведчик в небе, тот такие координаты давал, слюнями захлёбывался. Так что звание полковника, и вот все награды сейчас на мне, включая Звезду Героя, это всё, что я к концу войны честно заработал. Генерала хотели дать, отказался. А принципиально. Послал куда подальше, мне и на бригаде хорошо. Меня на командование фронтом хотели вернуть, мои подразделения всегда лучше шли, вырывались дугой вперёд, благодаря разведке, понятно какой, отчего я всё знал. Самым результативным комфронта называли в газетах до суда, да и бойцы меня любили. А тут наступление замедлилось, и хорошо так, немцы упёрлись в Польше, а меня уже нет, вот и решили переиграть и вернуть. Послал, в третий раз. Знаешь, больше всего мне понравилось в окопах воевать, трое суток в дивизии Панфилова, и тут три месяца, самыми яркими стали…