Окопник

А в бригаде меня приняли хорошо, набежал народ, радостно встречая и приветствуя. Так что после небольшого совещания принял бригаду у начштаба, им так и был мой прошлый знакомый Кортнев, только в этот раз из майоров в подполковники прыгнул. После наступления на бригаду посыпался дождь наград и чинов. Тому орден Боевого Красного Знамени ещё перепал. Бывшему комбригу, например, орден Ленина, и зря, я бы пулей наградил. А когда ознакомился с результатами действий бригады, за голову схватился: то, чему я учил, они не использовали, тупо пёрли в лоб. Немцы тут только заслоны оставляли, вот их и брали, неся потери. Немцы стоять до конца тоже умели. А обойти с фланга или с тыла ударить ума не хватило. Причём, большинство командиров никаких проблем в этом не видело, да все так воевали. Да, практически все танки потеряны, особенно лёгкие. Средние и тяжёлые восстановили, битые они, да восстанавливали не раз. От батарей самоходчиков мало что осталось, от тяжёлой один КВ-2, их как танки использовали, кидая вперёд, от немецких артштурмов две единицы. В общем, в бригаде девять танков, два тяжа, пять средних и три лёгких, три самоходки, плюс четыре броневика. Если кидали всё, значит всё.

Да, причина, по которой меня попросили вернуться, – бывший комбриг покусился на святое, в бой автоматчиц и зенитчиц кинул, и те понесли потери, девчата гибли. А такое ему простить не смогли, вот и написали петицию Сталину, чтобы меня вернули. А я-то думал… Даже разочарован немного. Обманул генерал, на эго моём сыграл и тщеславии.

– Да, особиста вызовите, – приказал я штабному командиру, заканчивая изучать жизнь бригады за последние дни. Командиры как раз расходились.

Потеряла бригада половину личного состава, но пока боеспособна. Будем восстанавливать. Что по особисту, то через него передам информацию, что меня травили, их сфера деятельности, пусть дальше его коллеги работают.

– Товарищ подполковник? – вскоре заглянул ко мне особист.

Он присутствовал на совещании, там и его доклад звучал, по сути и уйти не успел, с остальными на крыльце курил, когда вестовой его привёл ко мне. Сам штаб бригады располагался в здании детского сада, пока в город не вернулась работа всех служб, но скоро мы съедем и тут снова зазвучат детские голоса. Здание целое, из мощных бревен сложено, в два этажа. На две сотни детишек. Большое здание, тут и штаб наш, и общежитие в некоторых помещениях. Из труб валил дым, печки грели, и в помещениях было тепло, мне в моей форме вполне комфортно.

– А, Савелий, – сказал я, когда тот зашёл. Многие из знакомых мне ранее командиров погибли, вроде комиссара бригады – в атаку поднимал бойцов стрелового батальона, кто-то ранен, а особист уцелел.

– Вот что, в моей прошлой бригаде, танковой, меня травили. Я прошёл обследование перед тем как сюда прибыть, снова принять подразделение, и исследование показало, что мне дали четыре дозы яда. Последняя доза была примерно когда принимал пищу при прощании, когда сдал должность начальнику штаба. Так вот, я ел как и все, ничего лишнего, из одного котла. Тут или всех травят командиров – вражина пробрался на территорию, служит при кухне, или травили конкретно меня, но могли пострадать другие командиры. Яд медленный, но качественный, хватит трёх доз. А мне дали четыре дозы, что по словам специалиста, вполне достаточно для моей смерти, через неделю я бы умер во сне. Чисто сработано. К счастью, у специалиста был антидот, он сработал, меня пополоскало конечно, но опасности нет. Беспокоит состояние остальных командиров. Вполне возможно, травля будет продолжатся. Это ваша сфера деятельности, работайте.

Ох и выпустил я джинна из бутылки. Особист сначала доложился наверх, чтобы сразу начали работать в бригаде, направили следственную группу, а потом начал работать со мной. Пришлось выдержать вполне качественный допрос, я только о враче не говорил, сказал, что проходил плановую проверку после побоев на Лубянке. Сейчас здоров, только яд обнаружили. В общем, на полтора часа тот меня занял, пока не отбыл с записями опроса. Его начальство уже звонило, требуя их.