Окопник

Опросили меня, об амнезии в курсе, пообещали вылечить, пока же обработали укус, даже четыре шва наложили, и в палату. Там санитарка обмыла меня тряпицами. Дальше пошли посетители, я как раз автомат чистил, сидя за столом, работники санатория заглядывали, наблюдали как я это делаю. Сотрудник госбезопасности довольно подробно опрашивал меня, я особо и не скрывал, как всё проходило, сообщая данные командиров и бойцов. Кстати, именно ему и сдал три десятка красноармейских книжиц и шесть командирских удостоверений, поведав, что собрал с тел, перед тем, как крепость покинул, так что тот обещал оформить их как погибших, семьи известят, я свидетельствовал об этом. А наган и пистолет-пулемёт пришлось всё же сдать, по описи. Личное оружие, пистолет ТТ, забрали на склад, как и форму, когда её сдавал. Чуть позже мне пистолет принесли, я его чисткой занялся, он не чищен был, когда меня посетили сначала военный комендант Сочи, с помощником, опросили, и ушли, потом делегация из Политуправления, из разных структур, и редакции армейской газеты, тут тоже опросили, я дал интервью. Военный корреспондент, узнав, что у меня есть фотоаппарат и я вёл съемку боёв, чуть кипятком не писал, но я пообещал готовые снимки завтра утром, мол, они не у меня, ночью проявят плёнку. Так до вечера и ходили ко мне, даже была дружина пионеров, которые взяли на себя обязательство заботится обо мне. М-да, кажется я переборщил, уже весь город знал, кто я такой, и где воевал. Это только слухи, а что будет, когда газета выйдет?

Ночью я незаметно покинул палату, на пустом берегу, в летающем доме, делал снимки с экрана планшета. Качество высокое должно быть. Я выбирал кадры со мной впереди. А записи были с дрона-разведчика. Немало нашёл моментов, где довольно неплохо выглядел, правда, чуть сверху выходили снимки, но скажу, что снимали бойцы с верхних этажей казарм. Должно пройти. Почти три десятка снимков вышло, вся плёнка ушла. Разные снимки, не только со мной, горевшая казарма, которую через окна покидали бойцы, двойная лава встречной рукопашной, где уже столкнулись наши, кое-как одетые и вооружённые чем придётся, бойцы против немецких солдат. Качественный снимок, прям дух захватывает, от снимка шла ярость, злость и смерть, всё это ощущалась отчётливо. Потом работа штаба дивизии, тут оба полковника, ну и комиссар Фомин. Четыре снимка, где шли рукопашные. Один во внутреннем дворике у церкви. Отличный кадр. Все их распечатал, нужное оборудование и реагенты в наличии имелись, высушил и вернулся. Вскоре уснул на своей койке, так что когда утром военный корреспондент появился, в девять часов, как и договорились, передал снимки. Тот был в восторге и обещал первую полосу «Известий», тут для такой газеты отличный материал, а он с ней сотрудничает. Ну а я лечился.

Ходоков было немало, пионеры дежурили по двое, бегали по мелким поручениям. А так из-за посетителей отдых, на который очень надеялся, выходил смазанным. Устал от них, попросил лечащего врача прекратить посещения, что та и сделала, мол, мне нужен покой. А тут газета вышла, где на первой станице на развороте большое фото со мной. Дрон снял так, что лицо было хорошо видно, фуражка на голове, чёрная лента подбородочного ремешка на щеках, из ППД, что плевался огнём, казалось, как будто в саму камеру стреляю. За мной было видно трёх бойцов с ручными пулемётами, что открыв рты в крике, также стреляли, пламя видно из стволов. Да, те за мной шли и лупили по скоплениям солдат противника. Вот этот снимок и вставили в статью, плюс ещё шесть снимков, но мельче размером, дав описание и моё интервью. Так что после этой статьи ходоков стало куда больше. А я ещё отходил после рейда в прошлом мире, там действительно перенапрягся, мне отдых нужен. Да в принципе отдохнул, но решил пока ещё отдохнуть, вот так, в санатории. И между прочим, хорошо отдыхал, трижды купался в море, вода вполне терпима. Даже соблазнил молодую медсестру, симпатичная, правда, замужем, но это никак не мешало нам днём незаметно уединяться в разных местах. Да и муж так себе, раз та легко пошла на интрижку.