Окорок единодушия

— Маленькая царапина, — отвечал Френк, снимая шлем.

— Пегги! скорее полотенце и воды! — сказала хозяйка, обращаясь к служителям, которые уж отважились появиться в зале. — Да принесите бальзам из моей комнаты.

— Сэр, удержите баронета и его друга, — сказал Ропер сквайру, — они готовы опять броситься на Френка. Скоро я вам объясню все.

Френк смыл с лица кровь; Нелли, заботливо суетившаяся около него, усадила его на стул, причесала ему волоса и лечила рану бальзамом; но лучшее лекарство было то, что отворилась дверь и вошла Роза, спрашивая трактирщика, не видал ли он ее мужа, или не знает ли, где он. Трактирщик указал ей на Френка.

Роза едва узнала его в странном наряде, и вдруг, с криком радости и беспокойства, бросилась к нему.

— Не могу тебя обнять, милая Роза, — сказал он, улыбаясь, — грудь моя слишком жестка. Не знаю, как обнимали рыцари своих жен.

И действительно, Френк казался истинным рыцарем — так шел к нему благородный костюм.

Узнав, как заботливо Нелли ухаживала за ее мужем, Роза искренно начала благодарить ее.

«Что за диво, она не ревнует его, — подумала Нелли. — Нет, я не могла бы так благодарить, если б была на ее месте».

— Но зачем же ты нарядился в латы? — начала расспрашивать Роза, убедившись, что рана мужа ничтожна. — И как они идут к тебе! И что тебя так долго задержало? — Но получив в ответ, что это длинная история, которую расскажет он ей после, Роза совершенно удовольствовалась этим ответом — новая причина удивляться для Нелли. И могла ли Роза не быть довольна и счастлива? Френк здоров, Френк опять подле нее — чего же больше может она желать, о чем беспокоиться или думать?

«Нет, если б мой Иона был так молод и хорош, — думала Нелли, — я допрашивала б его о каждой минуте, проведенной не на моих глазах! Вот странная женщина: нет в ней ни любопытства, ни ревности!»

Не узнав, что случилось с мужем, Роза тихо рассказала ему, что, относительно долга, он не должен беспокоиться, потому что это дело устроилось благополучно, благодаря какому-то доктору Плоту, приходившему к ней вместе с Ропером. Френк видел, что она хочет ему сказать еще что-то, но сказал жене, что успеют переговорить обо всем в подробности завтра.

— А меня уж совершенно успокоили твои слова, милая Роза, — прибавил он, — теперь я могу безопасно возвратиться домой, не боясь тюрьмы. Но ходить в латах неудобно, потому помоги мне снять их и отправимся домой. — Роза и Нелли помогли ему снять рыцарские доспехи. «Теперь ты опять мой прежний Френк», — смеясь, сказала Роза и обняла мужа.

Появление Розы произвело различное впечатление на присутствующих. Сэр Джильберт с капитаном Джоддоком поспешно ушли в свои комнаты. Сквайр смотрел на молодую женщину с восхищением и изумлением и едва удержался, чтоб тотчас же не подойти к ней и не помешать ее разговору с мужем.

— Я должен переговорить с нею, Ропер, — твердил он, — должен переговорить с нею.

— Не теперь, не нынче, прошу вас, — отвечал управитель. — Я приглашу ее с мужем завтра быть у вас, тогда и переговорите обо всем; но предварительно надобно объясниться мне с доктором Плотом. Вы знаете, почему.

— Ничего не знаю; знаю только, что вы меня мучите, Ропер; но будь по-вашему. Если завтра она будет у меня в доме, я подожду; но, понимаете, только под этим условием. Ах, как она мила! Как похожа на мать! Но уйду поскорее. Если не уйду, не удержусь, заговорю с нею. Так до завтра, Ропер, но помните, непременно завтра.

— Непременно, — сказал управитель.

И, не простившись ни с кем, сквайр ушел вместе с Флитвиком; за ними ушел и доктор Сайдботтом, в веселом расположении духа от выпитых пяти стаканов пунша.

Тогда Ропер подошел к Вудбайнам и сказал, что сквайр просит их прийти завтра к нему. Френк охотно согласился. Роза также отвечала, что придет, но покраснела и смутилась. Ее волнение было замечено управителем; но муж, прощавшийся в это время с Неттельбедами, не заметил ничего.

Ропер ушел. За ним ушли и Вудбайны; им было о чем порассказать друг другу дорогою.

Через полчаса все спали в гостинице «Золотого Окорока».

Не спал только доктор Плот.

VI. Голос из-за могилы

Медленно, задумчиво шел он по темному коридору. В раздумье остановился он перед дверью комнаты, столь хорошо ему знакомой, как бы колеблясь отворить ее, и вздохнул, переступая через порог.

Прошедшее воскресло в душе его с поразительною живостью действительности, когда он вошел в комнату. Он увидел себя в полном цвете лет, пылким, страстным юношею, обладателем руки любимой женщины; безмятежное блаженство ждало его. Вот и она, его невеста, его молодая супруга; она в подвенечном платье; сколько красоты, сколько очаровательности в юных чертах ее лица! сколько нежности, сколько любви в ее голосе, в ее взоре! А теперь этот взгляд горьким упреком колет его сердце. Он не думал, что его рана может раскрыться так мучительно.