В манускриптах князя Сольвера мы отыскали заклинание, которое позволяет мне через зеркало «подглядывать» за мамой и бабушкой, поэтому я не чувствую себя совсем от них оторванной. Да и после коронации и появления в нашей жизни Мориэна, признаться, тосковать по родным мне просто некогда.
– Я бы тоже не отказался от девочки, – глядя на валяющуюся в снегу рядом с кьердом малышку, заявил Ледяной.
Я закусила губу, гадая, рассказать ему сейчас или все же дотерпеть до праздника, как собиралась.
В итоге не дотерпела и выдала:
– А и не надо отказываться. – Взяла мужа за руку и прижала его широкую ладонь к своему пока еще плоскому животу, глядя, как меняется выражение лица тальдена, как загораются его глаза и на губах появляется улыбка. – Не спрашивай откуда, но точно знаю: будет девочка.
С того самого дня, как стало ясно, что я снова беременна, во мне появилась эта уверенность.
Тут уж Мориэна поставили на землю и на руки подхватили ее лучезарность. Покружили, вернули к сыну, ревниво вцепившемуся мне в юбку. Мориэн явно терялся в догадках, с чего это папа сегодня так разошелся (обычно он ведь не показывает эмоции) и почему вдруг начал играть не с ним, а с мамой. Сын обожал, когда его подхватывали на руки и подбрасывали. Маме, впрочем, тоже нравилось оказываться в руках папы.
– Почему молчала? – хрипло прошептал Скальде, не сводя с меня взгляда, и послал вдогонку нетерпеливое: – Как назовем?
Взгляда, в котором я так часто тонула, таяла, растворялась. Вот и сейчас этой участи не избежала, снова погружалась в серый омут драконьих глаз.
– Об имени думать пока рано.
– А если будет двойня? – не унимался Герхильд. – У меня в роду, между прочим, были близнецы.
– Невыносимый!
Собиралась легонько ударить его в грудь, но этот несносный Ледяной перехватил мою руку и прижал к своему сердцу, которое сейчас стучало радостно и быстро, от переполнявшего его счастья.
– А говорила, что любимый.
– Говорила и буду говорить, – ответила тихо и шепотом с улыбкой повторила: – Мой самый любимый и родной.
Но порой совершенно невыносимый дракон.