Оковы одной души. Альтернативная концовка

- Сошел?.. - задумчиво повторил Ичика. Он смотрел на ладонь которой только что душил Литу, и медленно сжимал и разжимал пальцы. Его голос звучал тихо, точно игрок разговаривал сам с собой. - Может быть. В моей голове туман, он проник даже туда. Все плавает, меняется, путается, нет ничего определенного. Я часть безумия, царящего вокруг, значит, и сам тоже безумие. Безумие вокруг, перетекает в безумие, порождает безумие, рождается безумием... - Ичика улыбнулся грустной и несколько жутковатой улыбкой и наконец-то взглянул на Литу. - На самом деле оно хорошее. Мы теперь живем благодаря ему.

Что же она наделала...

Лита сидела, прижимая руку к шее, и смотрела на него снизу вверх. Лицо Ичики плыло в тумане. Была ли это вина ее зрения или же Золсера? Она слышала далекие раскаты грома, рев неведомых зверей, чей-то безумный смех, видела выпученные глаза с лопнувшими сосудами, зеленое пламя, безмолвно извивающиеся в нем черные фигуры. Ичика стоял, полуприкрыв веки и запрокинув голову. Он снова покачивался с контролируемой жутковатой плавностью, лицо застыло, словно у мертвого. Туман колол затылок. Лите казалось, что она находится в каком-то безумном сне. И как же ей хотелось проснуться от него...

- Безумие, - прошептал Ичика. Он снова открыл глаза и, сгорбившись, смотрел на Литу, пронзая ее пристальным погасшим взглядом. - В глазах, ушах, на коже, в носу, рту, мыслях... Оно пахнет как тоска, смешанная с прахом. И на вкус такое же. Тоска по старому... Мы все тоскуем.

- Я могу это прекратить, - торопливо произнесла Лита, поднимаясь. Звуки вокруг приглушились, жуткие образы замедлились. Ичика по-прежнему смотрел на нее с застывшим, ничего не выражающим лицом. Ей хотелось прекратить все это, хотелось, чтобы все стало по-прежнему - Золсер, не являющийся ожившим кошмаром, Ичика, не ставший таким... И даже страха не было, что воодушевило Литу. - Я могу пойти сейчас к Сердцу, отдать ему свою энергию...

Ичика улыбнулся уголком рта - словно трещина, улыбка поползла по его лицу, горькая и ироничная.

- К Сердцу? - так же горько спросил он. - Сердцу... Хочешь услышать его? Хочешь понять?

И снова Ичика резко приблизился к Лите и, прежде чем она успела отреагировать, закрыл ей уши ладонями.

Что-то немыслимое пронзило голову девушки. Разум, но разум, в котором не было ничего человеческого, разум, чья логика была настолько отличной от людской, что ни одна сторона никогда не смогла бы понять другую. Мысли - непостижимые, не подчиняющиеся привычным законам, мощные, поглощающие - текли сквозь сознание Литы, пытаясь смести его, переделать.

А потом все прекратилось. Ичика отнял руки от ушей Литы и снова пристально смотрел на нее.

- Уже поздно, - грустно сказал он. - Оно давно уже изменилось. Оно больше не умеет забирать энергию людей, потому что забыло, как это делается. Оно и вообще забыло, кем являлось когда-то. Забыло Золсер, забыло нас, игроков. Лишь наша связь с ним не исчезла, и по ней в наши головы течет сумасшествие. Сначала это было больно, теперь - почти приятно. Впрочем... - В глазах Ичики мелькнуло что-то. Насмешка. Злость?.. - Даже если бы оно и помнило все, спасла бы ты нас?

- Коне... чно. - Выкрикнутое было громко и горячо слово завершилось тихим неуверенным шепотом. Когда Лита услышала, чем стало Золотое Сердце, ее собственное сжалось от недоверия, перетекшего в ужас. Но одновременно... его также кольнуло облегчение. Для Золсера больше не было пути назад. Но ей и не придется рисковать собой.

Она ненавидела себя за это.

Ичика понял смысл концовки слова. Он закрыл глаза и медленно кивнул своим мыслям.

- Так я и думал.

Молчание - гнетущее, тоскливое, душащее. Оно накрывало их мерцающим серым одеялом, что распадалось на щупальца и сдавливало ими горло. Чудовищная тень пролетела над ними, коснувшись черным крылом. Плясали вокруг немыслимые страшные образы, ежесекундно меняясь и перетекая в нечто еще более жуткое. Мерцали цвета, смешиваясь, преломляясь, окутывая психоделической дымкой.

- Прости, - наконец тихо сказала Лита. Такое маленькое и сухое слово. Как ему вместить всю ту боль, горечь и злость на себя, что она испытывала?

Ичика медленно открыл глаза. Его взгляд был направлен на Литу, но, казалось, он смотрел сквозь нее, куда-то, куда мог смотреть лишь он один. Черты его лица, казалось, заострились еще больше.

- Я мог простить, - сказал он ровно. - Когда-то я думал, что мог бы. Но ошибся - не могу. Я ненавижу тебя. - Ичика произнес это абсолютно равнодушно. - За это безумие, разъедающее меня и все вокруг, за то, что оно стало приятным, за этот туман, искажающий мысли, и за сами искаженные мысли. А больше всего я ненавижу тебя за то, что ты можешь отсюда сбежать. А мы нет. Это несправедливо. - Ичика сделал шаг к Лите, и та, вспомнив, чем закончились предыдущие два его приближения, отшатнулась. - Ты это все устроила. Это ты должна быть на нашем месте. А мы должны быть на твоем.