— Слушай, Этт, я не брежу, хотя может получиться очень похоже. Ллеу украла Фьёльреанн, мара. Думаю, чтобы отомстить. За Айнэ. Кажется, малышка Айнэ была ей дочерью. Я запер ее… — Он отдышался, похоже, говорить ему было трудно. — Запер в ячейке камеры хранения, в аэропорту. Запиши номер. И код тоже. Нет, ты запиши!
Эйтлинн записала. Хотя и вправду не слишком-то верила. Запер кого? Как?
— Она… в банке. В смысле, в пластиковом контейнере. Я запаковал ее в тело тарантула. Ты осторожней с ней, я не ручаюсь, что она безопасна! Но забери ее, на всякий случай. Если вдруг она мне все же… наврала, сними с нее чары и еще разок… это… поспрашивай. Она сказала, что оставила Ллевелиса в Бристоле, но мне кажется, что его там больше нет.
— Как нет? Он жив?
Сердце вообразило себя иллюзионистом, запертом в тесном ящике, твердо намереваясь выбраться наружу.
— Надеюсь, что да. Потому что… Нет, я уверен, что да. Просто… В общем, адрес в Бристоле тоже запиши, на всякий случай.
Киэнн вновь на секунду впал в забытье, и Эйтлинн уже открыла рот, чтобы позвать медсестру, когда стеклянные глаза опять прояснились:
— О чем я? А, да, так и не спросил: Нёлди и Снарг не появлялись?
Эйтлинн помотала головой. Эти двое ее сейчас меньше всего интересовали:
— Ты говорил о Ллеу. Обещал адрес, в Бристоле.
Так хотелось верить!
— Я еще не сказал? Да, пиши. Узнай, кто живет на Пэсидж стрит шестнадцать, спроси, есть ли у них дети и… дома ли они все. Если нет… — Он опять перевел дыхание: — В общем, свяжись с Дублинским паромом, найди капитана судна под названием «У. Б. Йейтс», скажи… Скажи, что дети, которых подобрали вчера… да, думаю, вчера, или сегодня утром… В общем, мальчик и девочка, которых подобрали в Кельтском море по пути в Шербур-Октевиль — скажи, что это твои. Убеди их!
— Девочка? Какая девочка? — Всё действительно изрядно походило на бред. При чем тут какая-то девочка?
— Не знаю, Этт. Но уверен, что Лу будет настаивать, чтобы ее тоже забрали.
— Куда? Смертная девочка? Или фейри?
— Понятия не имею. Но это важно. Поезжай. Ты можешь успеть обернуться за сутки или чуть больше, я постараюсь продержаться. Звони мне иногда, ладно? Нет, я сам позвоню. Но и ты тоже звони. Телефон зарядить не забудь. Если не доживу — скажи этим, санитарам, чтобы Плеть не трогали. Пусть Лу заберет.
Ноги перестали держать ее окончательно, спина раскисла, точно картон под дождем. Эйтлинн упала на колени перед больничной койкой, уронив голову на грудь умирающему королю Маг Мэлла.
— Ну, не надо, моя королева, — прошептал он. — Ты же всегда знала, что однажды так будет. И я восхищался твоей отвагой. Прости, я потерял то снадобье Эрме. Вероятно, оно могло это все как-то отсрочить. Не судьба.
Эйтлинн несколько раз вдохнула злые иглы воздуха:
— Это мой гейс?.. — Спрашивать было страшно.
— Не думаю, что он. — Киэнн покачал головой, и Эйтлинн почти сразу ощутила, что он врет. Просто не хочет этого допускать, старается убедить не только ее — себя самого. — Я же успел. Минута в минуту…
Если бы ты был в этом уверен.
— Ты тут ни при чем, — усердно продолжал врать он. Даже как будто сил прибавилось. — Просто, ну, я же не бесконечный, это только память у меня… Знаешь, ее ведь вместе с именем отдали. Я не говорил? Ну, я ж подменыш, сложно было, вот и… Что-то вроде «бесконечная вязь дневного пламени» означает. На древнем наречии сидов. Ну, это очень закручено, «дневное пламя» — это они про солнце так. А вообще у нас похожим словом цветочек мелкий зовут, желтенький такой, знаешь, у людей он тоже, кажется, есть. Он еще долго не умирает, даже если срезать. Бессмертник, кажется. Гелихризум... Ну, хватит меня поливать, Этт, гелихризум хорош в икебане, а ты на меня воду льешь! Хреновый из тебя флорист!
Эйтлинн выдавила из себя улыбку, наверняка тусклую, как сухоцвет в зимнем букете:
— Ты невыносим!
— Я знаю. А теперь давай, шевели своей очаровательной задницей, хозяйка Аннвна! К башне приду, как обещал. Будешь делать со мной, что пожелаешь.
В мозгу полыхнуло яркой вспышкой:
— Киэнн, — торопливо, жарко заговорила Эйтлинн, — слушай, не мне, конечно, за тебя решать, но, может, сделай так, как хотел Эрме? Это выход же, правда! Может, единственный. Освободи воды Ши-Ланэ, верни их в Маг Мэлл! Я помню, про них пишут, что они несут смерть живым, но, может, это совсем не о том, может, это иносказательно даже? Поэтически? Или просто о том, что водой Источника нельзя злоупотреблять, чтобы лекарство не стало ядом? Живая вода мертвой?
Он так же бесцветно улыбнулся в ответ — призрак улыбки, тень, слуа:
— Не соблазняй меня, Этти, меня сейчас… очень легко соблазнить. Я, видишь ли, все-таки до безобразия люблю эту сучку жизнь и очень не хочу снова подыхать. Это… неприятно…
Веки тяжело упали, но ресницы продолжали едва заметно подрагивать. За спиной дежурным ангелом смерти материализовалась суровая медсестра с новым флаконом препарата для капельницы, и Эйтлинн стали ненавязчиво намекать, что пора бы оставить пациента в покое.
— Езжай, Этт, — проговорил Киэнн, словно почувствовав ее нерешимость. — Я подумаю. Обещаю.