Оковы прошлого

Он попытался покачать головой. Какое убожество.

- Нет, босс. Какой-то коп вырубил меня. Я клянусь, я ничего не мог сделать…

Один из головорезов ударил его, эффективно заткнув его поскуливания.

Я провел руками по штанам от Армани и сел перед ним на корточки. Я посмотрел в его глаза.

- Я тебе верю.

На секунду его лицо расслабилось. Пока он не заметил в моей руке клинок.

- Но это не изменит того факта, что ты не справился с заданием, и теперь у прессы есть о чем поговорить, - я цокнул языком. - Это глупо, Алекс. Как они получили эти данные?

- Фургон. Это единственное место, где я… - его глаза замерли, он понял, что совершил ошибку. - Это единственное место, где ее могли найти, - закончил он.

- Потому что ты оставил ее там.

Он начал извиняться и получил еще один удар в лицо.

Я посмотрел вниз, на сверкающее лезвие, спускающееся от моего рукава. Назад и вперед.

- Ты знаешь, почему у дьявола столько власти? - спросил я. Его губы затряслись, он не ответил. - Потому что мир не верит в его существование.

Еще одна эффектная цитата, которая мне так нравится. У Кевина Спейси она звучит лучше: «Величайшая хитрость дьявола заключалась в том, что он убедил мир в своей нереальности». Технически Спейси использовал еще более прекрасную цитату из Бодлера. Ах, семантика. Значение довольно очевидно. Ему следует мое сердце.

Я вонзил клинок в его живот и вспорол до самой грудины.

Его крик застрял в горле, полилась кровь, и он потерял сознание. Я вскрыл часть его грудины, срезая метку до самых костей.

- Снимите с него кожу, - приказал я.

Я встал и отбросил кусок мяса, вытер руки о платок. Вскоре Алекс снова заговорит. С каждым надрезом, после которого снимается кожа, с каждым куском выброшенной плоти, отрезанной от его тела, его вопли заполнят все пространство вокруг, а его кровь окрасит пол.

Некогда он был моей правой рукой, а сейчас лежит у моих ног.

Теперь никто не посмеет во мне сомневаться.

Я взял телефон с пола и поставил на паузу новостное видео. Ее красивое лицо застыло картинкой на небольшом экране, ее глубокие карие глаза смотрят прямо на меня. Эйвери Джонсон.

Я вытащил пистолет Алекса из кобуры и приблизил к своему лицу. Вдохнул ее запах, который все еще оставался на стволе. По меньшей мере, Алекс был убедителен и заставил ее выполнить то, что требовалось. И теперь у меня есть идеальный наркотик для клиентов. Не люблю оставлять дела незаконченными. Это всегда служит помехой.

- Донован, - позвал я, отвлекая от зачистки свою новую правую руку. – Сколько единиц товара в пути?

Он посмотрел на потолок, практически считая на пальцах. Меня охватила ослепительная вспышка ярости и желание засадить клинок в его шею.

- Семь, босс, - наконец, ответил он.

- СМИ нужен серийный убийца, - сказал я, шагая к стальной двери. - Мы дадим им его. Если они будут заняты поисками сумасшедшего садиста, тогда они не будут искать правды.

Я открыл дверь, жалобные крики испуганных женщин разносились по всему складу. Связанные, с заткнутым ртом, они двигаются вместе, отползая к дальней стене, словно сгруппировавшись, смогут спастись.

Осмотрев свой костюм, я решил, что его нужно выбросить. Кровь запеклась на рукавах, кишки Алекса испачкали ботинки. Я улыбнулся и поднял клинок, указывая на каждую девушку по очереди.

- Раз, два, три, четыре, пять, я иду убивать.

Как я и сказал, я не прочь заняться делами самостоятельно. Иногда полезно возвращаться к истокам. Это помогает сохранить острый ум и предугадывать возможное развитие событий.

Кончик моего клинка лег на грудастую блондинку. Я усмехнулся, наслаждаясь мыслью о том, как мои руки касаются ее волос, захватывают в кулак и отдергивают ее голову назад. Мой клинок срежет ее грудь, после того как я ее трахну.

- Донован. Мне нужна прямая линия с судмедэкспертом, - я отпустил девушку. – Время отправить сообщение доктору Эйвери Джонсон. 

Я плаваю в море неопределенности, теряюсь, но твой голос - это моя цель. Навязчивые, противоречивые секреты затягивают меня в глубину, топят, но твое прикосновение спасет меня, мой якорь. ~ Эйвери Джонсон

Конец первой книги…

Оковы прошлого. Книга Первая. Триша Вольф