Окраина. Дилогия (СИ)

– Вам виднее. От красавицы нашей иной раз, кроме «ослы да лошаки», ничего и не услышишь.

– Сочувствую, – пробормотал Андрей и пошел к себе в кабинет. Что там УланУдэ – что делается в родном «Боспоре», не поймешь.

Загадка разъяснилась на следующий день. С утра неожиданно раскричалась Мариэтта. Негодование объяснялось тем, что ктото сожрал колбасу, накрошенную для пиццы. Колбасы в холодильнике имелось еще две палки – ешь не хочу. Нет, обязательно нужно было сожрать уже почищенную. Да еще и расшвырять остатки по всей кухне. Алексей Валентинович вину на себя брать отказался категорически, объясняя тем, что колбасу ест только с хлебом и чаем. Логика в таком доводе, несомненно, имелась. Генка, наоборот, колбасу жевал как хлеб и возиться с шинкованной не стал бы, если можно разом отгрызть полбатона. Начальник теоретически был вне подозрений, хотя Мариэтта и поглядывала настороженно. Вероятно, подозревала, что и с колбасой у гражданина начальника сложились какието таинственные, закомплексованные отношения. Выручил Генка, осмотревший разбросанные остатки продукта. Грыз колбасу ктото мелкий. Предложение Иванова устроить засаду коллеги встретили настороженно. Сердитая Мариэтта объявила, что завтрак будет домашний, и мгновенно настругала разнокалиберных бутербродов. Все разошлись пить чай по комнатам. Буквально через пять минут Андрей подскочил от воплей и стука. Выглянув в коридор, успел заметить серую тень, молнией промчавшуюся вдоль стены. В конце коридора тень (очевидно, всетаки кошачьей породы) врезалась в стопу металлических яуфов, что сопроводилось натуральным раскатом грома, и исчезла.

Генка тряс окровавленной рукой:

– Я колбасу положил и сходил спортивные новости глянуть. Возвращаюсь, а оно уже сидит, кушает. Я тихонько за шиворот, а оно как кобра. Как только пальцы уцелели…

– Почему «оно»? Это же кот был?

– С виду кот. Серый, тощий, клочковатый такой. Но жрет, как электромясорубка. И звук такой же жужжащий. От полена колбасы треть осталась. Нет, хорошо, что пальцы уцелели. Что будем делать?

– Пищеблок нужно закрывать, – сказал Андрей.

– Капкан, – живо посоветовал Алексей Валентинович.

– Жестоко, – сказала хихикающая Мариэтта. – Нужно поймать и на свободу выдворить. Как этот котик вообще в «Боспор» попал?

У Андрея были некоторые догадки. Правда, не слишком реалистичные. Живые твари, кроме фээспешников и «целлулоидных», кинотеатр обходили стороной. Даже голуби крайне редко на крышу садились. Так что котяра был интересный. Но не гоняться же за ним по кинотеатру?

* * *

– Выезд, – сказал Андрей, кладя трубку. – На Ленинский. Площадь Гагарина.

– Сейчас, мигом, – подскочил Генка.

– Не гони. Выезд утром. Объект уже почти два месяца как пропал.

– А мы тогда зачем? – удивился Иванов. – Молебен за упокой стоять?

– Нет. Там какаято мистическая ерунда творится. Объяснят на месте.

Вечером Мариэтта поставила у своей двери блюдце с молоком и положила ломоть сыра.

– Ты ничего не перепутала? – поинтересовался Андрей. – Вроде не мышь завелась.

– У меня кот Васька был. Так он при виде сыра в обморок падал. От счастья.

– Здорово. Я все собаку хотел, да так и не довелось.

– Зайдешь посидеть, Сергеич?

– Нет, сегодня не выйдет.

– Я просто поболтать зову. Совращать не буду. Или мне стукнуться обо чтонибудь?

– Стукаться не нужно. И болтать мне с тобой, Маня, нравится. Только завтра выезд, и выспаться нужно. Так что пойдем с Генкой чаю выпьем и спать. Без обид, ладно?

Утром сыр исчез, а блюдце оказалось подвинуто к дверям кухни.

– Как бы ключи, подлец, не подобрал, – озабоченно сказал Генка, затягивая на поясе ремень с ножнами.

– Откровенно криминальный тип, – согласился Андрей. – Ген, оружие пока прячь подальше. Нам еще с цивильным населением беседовать.

* * *

Охлобыстина Нина Ниловна, 45 лет, завуч 1080й школы. Русский язык и литература. Замужем, дочь 18 лет. Пропала 9 марта по пути из школы домой.

– Может, это не наш объект? – с надеждой спросил Генка, почемуто весьма недолюбливавший педагогов.

– На девяносто пять процентов наш, – сказал координатор.

Отделение «КП29» и координаторская группа устроились в спортзале. По воскресному времени школа была пуста. Слышно было, как стучал по жести за окном надоевший дождь.

– Тут такой ход сюжета, – сказал коренастый координатор. – Пропала Охлобыстина, и пропала. Заявили в полицию, объявили розыск, все по накатанной. От школы до дома ровно три минуты прогулочным шагом. Вон, дом из окна видно. Двор спокойный. Никто ничего не заметил. Ее здесь каждая собака знает.

– Может, она в магазин завернула или в парикмахерскую, – сказала Мариэтта. – Там ее ограбили или похитили. Она как на внешность? Может, кавказец какойнибудь глаз положил? Долго ли завуча охмурить? Тем более русачку.

Генка хихикнул. Алексей Валентинович глянул укоризненно.

– Мда, в парикмахерскую, – пробормотал координатор, почесывая шрам на подбородке. – Все, конечно, возможно, но Охлобыстина была женщиной строгих правил.

– Что, сама себе голову наголо брила? – ужаснулась Мариэтта.